Он с чувством удовлетворения посмотрел с террасы на луг, раскинувшийся за конюшнями Иокасты Кэмерон-Иннес. Там был разбит временный лагерь для новых жильцов: двадцать две семьи, семьдесят шесть душ, четыре мула, два пони, четырнадцать собак, три свиньи и одному богу известно, сколько кур, котов и домашних птиц, запертых в плетеные клетки, чтобы было удобно перевозить. В кармане у него лежал потрепанный и помятый список с именами, не считая животных, конечно. Там же лежало еще несколько списков, исчерканных и доведенных правками до такого состояния, что прочесть их было невозможно. Роджер чувствовал себя ходячим Второзаконием. А еще ему очень хотелось выпить.
И это его желание готово было исполниться: Дункан Иннес, муж Иокасты, вернулся домой, закончив свои дела, и теперь сидел на террасе в компании стеклянного резного графина, пронизанного лучами заходящего солнца, отчего тот искрился мягким янтарным сиянием.
— Ну, как дела, a charaid? — тепло поприветствовал его Дункан, указывая на соседнее плетеное кресло. — Может, выпьешь рюмочку?
— Да, спасибо.
Роджер благодарно уселся в кресло, которое приятно скрипнуло, приняв его вес. Дункан подал ему бокал, и он опустошил его с коротким «Slàinte!»[35].
Виски обожгло травмированные связки, заставив закашляться, но вместе с тем, кажется, неожиданно расслабило их, так что постоянное чувство легкого удушья начало покидать его. Довольный, он сделал еще глоток.
— Значит, они готовы отправиться в путь? — Дункан кивнул в сторону луга, где дым от костров висел в закатном воздухе как низко опустившееся золотое облако.
— Готовы как никогда. Бедолаги, — добавил Роджер сочувственно.
Дункан приподнял мохнатую бровь.
— Они не в своей тарелке, — пояснил Роджер, приподнимая бокал, чтобы принять предложенную добавку. — Женщины в ужасе, да и мужчины тоже, просто лучше это скрывают. Можно подумать, что я угоняю их в рабство на сахарную плантацию.
Дункан кивнул.
— Или собираешься продать их в Рим, чтобы они чистили папские туфли, — усмехнулся он. — Думается мне, они католиков в глаза не видели, пока не оказались на корабле. Но, судя по сморщенным носам, они не желают водить с ними близкого знакомства. Они хоть выпивают иногда?
— Думаю, только в медицинских целях и только если есть угроза жизни. — Роджер сделал медленный глоток, наслаждаясь напитком, и закрыл глаза, чувствуя, как виски разогревает горло и сворачивается где-то в груди, как урчащая кошка. — Ты ведь знаешь Хирама? Хирама Кромби? Он у них за главного.
— Того занудного малого с кислой рожей? Ну, я встречал его. — Дункан разбитно улыбнулся, и его опавшие усы чуть приподнялись. — Он придет к нам на ужин. Так что выпей-ка еще.
— Так и сделаю, спасибо, — отозвался Роджер и протянул стакан. — Хотя вообще-то никого из них нельзя упрекнуть в любви к земным наслаждениям, насколько я успел заметить. Как будто они все ковенантеры[36] до мозга костей. Замороженные избранные[37], да?
Дункан от души рассмеялся.
— Что ж, не такие, как во времена моего деда, по крайней мере, — сказал он, успокаиваясь, и протянул руку к графину. — Слава тебе господи, — добавил мужчина и закатил глаза, гримасничая.
— Значит, твой дед был ковенантер?
— О да. — Качая головой, Дункан изрядно плеснул виски сначала Роджеру, а потом себе. — Злющий старый ублюдок он был. Хотя и неспроста. Видишь ли, его сестра утонула, привязанная к столбу.
— Привязанная… Боже. — Он прикусил язык, но любопытство взяло свое. — Ты хочешь сказать… она была казнена через утопление?
Дункан кивнул, не отрывая глаз от стакана, потом отпил виски и подержал жидкость немного во рту, перед тем как глотнуть.
— Маргарет. Ее звали Маргарет. В то время ей было восемнадцать. Ее отец и брат — мой дед — пустились в бега после битвы при Данбаре, укрылись в горах. Скоро за ними явились солдаты, но она не выдала им, куда ушли мужчины, — при ней была Библия. Они попытались заставить ее отречься от веры, но и это с ней не прошло — скорее камень разговоришь, чем женщин из этой ветви, — сказал он, качая головой. — Нельзя их ни к чему принудить. Тогда они потащили к берегу ее и еще одну старую женщину, тоже из ковенантеров, раздели их догола и привязали к столбам на линии прилива. И стали ждать всей толпой, пока вода поднимется.
36
Ковенантеры — движение XVII века в Шотландии, чьей целью было установление пресвитерианства как единственной государственной религии, а также уничтожение церковной иерархии и изгнание католиков; в данном контексте слово используется как синоним религиозного фанатизма.
37
Замороженные избранные — насмешливое прозвище, данное реформистам из-за их уверенности в собственной избранности по сравнению со всеми другими вероисповеданиями.