— Да, последний раз я видела ее на кухне, — ответила я, ощущая, как по позвоночнику пробежал легкий холодок. — Она сейчас выйдет. Но… ты ведь знаешь, что она обручена, Бобби? Ее жених придет на ужин вместе с другими мужчинами.
Он встретился со мной глазами и улыбнулся особенно благостно.
— О, ох, мэм, я это прекрасно знаю. Я только хотел поблагодарить ее за то, что она была так добра ко мне в прошлый мой приезд.
— О, — сказала я, ничуточки не доверяя этой улыбке. Бобби был симпатичным парнем, да еще и служил раньше в армии, — слеп на один глаз или нет, не так важно. — Что ж… Хорошо.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, я услышала хор мужских голосов за деревьями. Это было не совсем пение, скорее чтение нараспев. Я не могла разобрать, что они поют, — там было много гэльского «Хо-ро!» и подобных звуков, — мужчины радостно вторили друг другу и звучали в унисон.
Новым арендаторам, которые куда больше привыкли собирать водоросли, чем косить траву, такое дело был в новинку. Джейми, Арч и Роджер помогали им освоить покос. Судя по небольшому количеству швов и легким травмам, обучение прошло успешно: никто не отсек себе ногу или руку; случилась пара перебранок, но без драк, и не больше испорченного или затоптанного сена, чем обычно.
В приподнятом настроении они все ввалились во двор — перепачканные, мокрые от пота, у всех от жажды пересохло во рту. Джейми был в самой гуще людей, смеющийся и чуть покачивающийся от дружеских толчков с разных сторон. Он заметил меня, и широкая улыбка растянулась на загорелом лице. Он в несколько шагов настиг меня и заключил в крепкие объятия, пахнущие сеном, лошадьми и потом.
— Слава богу, мы с этим покончили! — сказал он и звучно поцеловал меня. — Боже, мне нужно выпить. И нет, малыш Роджер, это не богохульство, — добавил он, оглядываясь через плечо, — это выражение благодарности и отчаянная нужда, да?
— Да. Но начать надо с главного, так ведь? — Роджер возник у Джейми за спиной, голос его был таким хриплым, что в общем шуме его едва можно было разобрать. Поморщившись, он сглотнул.
— О, ай. — Джейми кинул быстрый взгляд на Роджера, как бы оценивая ситуацию, пожал плечами и устремился в центр двора.
– Èist ris! Èist ris![46] — закричал Кенни Линдсэй, увидев его. Юэн и Мердо присоединились к нему, захлопав в ладоши и громко выкрикивая уже по-английски: «Слушайте его!», так что толпа постепенно затихла и все взгляды обратились на Джейми.
— Я творю молитву своими устами, творю молитву своим сердцем, я молюсь тебе, о Исцеляющая десница, Сыне Божий[47].
Он не повышал голос, однако все мгновенно замолкли, как только он начал говорить, и его слова звенели в вечернем воздухе.
— Господь, предводитель ангелов, накрой меня своими льняными одеждами, огради меня от всякого голода, освободи меня от всякой темной сущности, укрепи меня в добрых начинаниях, направь меня во всякой нужде, охрани в любой болезни и от всякого зла сохрани меня.
Толпа как будто затрепетала в безмолвном одобрении, я увидела, как несколько рыбаков склонили головы, хотя глаз с Джейми они не сводили.
— Встань между мною и всем страшным, встань между мною и всем злым, встань между мною и всем темным, что надвигается на меня. Господь наш, покровитель слабых, покровитель нищих и праведных, щит для домов наших: Ты взываешь к нам голосом славы, милосердными устами Твоего возлюбленного Сына.
Я взглянула на Роджера, который тоже тихонько и одобрительно кивал. Очевидно, они вместе так решили. Разумный шаг: такая молитва знакома рыбакам, при этом в ней нет ничего подчеркнуто католического.
Джейми полубессознательно раскинул руки. Летний ветер подхватил влажную изношенную материю его рубахи, когда он откинул голову назад и поднял светящееся от радости лицо к небу.
— Да обрету я вечный покой в обители Святой Троицы, в небесном Раю, в солнечном Саду Твоей любви.
— Аминь! — сказал Роджер как можно громче, и отовсюду во дворе послышалось такое же благодарное бормотание. Майор Макдональд поднял вверх кружку с сидром и с криком «Slàinte» осушил ее.
После этого начался настоящий праздник. Я обнаружила себя сидящей на бочке, а Джейми с тарелкой и постоянно наполняющейся кружкой сидра расположился на траве у моих ног.
— Бобби Хиггинс здесь, — сказала я ему, заметив Бобби в центре группки кокетничающих девушек. — Ты видишь Лиззи где-нибудь?
— Нет, — ответил он, подавляя зевок. — Почему ты спрашиваешь?
47
Здесь и далее цитируется Achan Ìosa (Молитва Иисусу), известная по сборнику шотландского фольклора Carmina Gadelica, составленному и переведенному на английский язык фольклористом Александром Кармайклом.