Диана Гэблдон
Дыхание снега и пепла
ПРОЛОГ
Говорят, что время во многом похоже на Бога. Оно существует всегда, и оно бесконечно. Оно всемогуще, потому что ничто и никто не может противостоять времени. Ни горы, ни армии.
И время, конечно, все лечит. Дайте достаточно времени, и все пройдет: боль утихнет, трудности исчезнут, и любая потеря забудется.
Пепел к пеплу, пыль к пыли. Помни, человек, «прах ты и в прах возвратишься»[1].
И если время есть нечто, что сродни Богу, то память сродни дьяволу.
ЧАСТЬ 1
Слухи о войне
Глава 1. ПРЕРВАННАЯ БЕСЕДА
Собака учуяла их первой. И поскольку было темно, Иэн Мюррей скорее почувствовал, чем увидел, как Ролло возле его бедра внезапно поднял морду и насторожил уши. Он положил руку на шею пса и ощутил его вздыбленную шерсть.
Благодаря их настроенности друг на друга, он сразу же понял – люди - и положил вторую руку на нож, лежа тихо, едва дыша. Присушиваясь.
Лес был спокоен. Воздух в этот предрассветный час был неподвижен, как в церкви, а туман, медленно поднимающийся с земли, курился, как ладан. Он лежал на упавшем стволе гигантского тюльпанного дерева, куда прилег отдохнуть, предпочитая щекотание мокриц мокрой почве. Теперь он держал свою руку на шее пса и ждал.
Ролло непрерывно и очень тихо рычал. Иэн едва мог его слышать, но хорошо ощущал рык, как вибрацию, идущую вдоль руки вверх, электризуя его нервы. Он не спал этой ночью. Он теперь редко спал по ночам, но лежал неподвижно, глядя на небесный свод, поглощенный своим обычным спором с Богом. С движением Ролло тишина исчезла. С сильно бьющимся сердцем он медленно сел, опустив ноги по одну сторону полусгнившего ствола.
Предупреждающее рычание Ролло не изменилось, но его голова повернулась вслед за чем-то невидимым. Ночь была безлунная, и Иэн мог различить неясные силуэты деревьев, но не более.
Потом он услышал. Звуки движения. Довольно далеко, но быстро приближающиеся. Он встал и бесшумно шагнул в черноту под бальзамической пихтой. Щелчок языка, и Ролло перестал рычать, последовав за ним молчаливо, как волк, чьим отпрыском он являлся.
С места, где стоял Иэн, виднелась оленья тропа. Но люди, которые шли по ней, не охотились.
Белые. Это было странно и даже более чем странно. Он не мог их видеть, но производимого ими шума было достаточно. Передвижение индейцев не отличалось бесшумностью, а многие горцы, среди которых он жил, могли передвигаться по лесу, словно призраки, но у него не возникло никаких сомнений. Железо. Он слышал бряцанье металла в сбруе, звяканье пуговиц и пряжек … и ружейных стволов.
Много. Близко. Он уже почувствовал их запахи. Прикрыв глаза, он слегка наклонился вперед и принюхался, пытаясь найти в них какую-либо подсказку.
Они везли невыделанные шкуры; теперь он уловил запахи засохшей крови и меха, которые, по-видимому, разбудили Ролло. Но не трапперы[2], слишком много. Трапперы охотятся в одиночку или парами.
Бедные и очень грязные. Не трапперы и не охотники. В это время года добыть дичь совсем не трудно, а они пахли голодом. И похмельным потом.
Уже рядом, не более чем в десяти футах от него. Ролло негромко фыркнул, и Иэн сжал руку на загривке пса. Однако мужчины производили слишком много шума, чтобы его услышать. Он считал проходящие мимо шаги, бряцанье фляжек и коробок с пулями, стоны людей, стерших в кровь ноги, и их усталые вздохи.
Двадцать три человека, вычислил он, и мул – нет, два мула; он мог слышать поскрипывание нагруженных коробов и недовольное жалобное пыхтение животных.
Люди никогда бы не заметили их, но какой-то капризный ветерок донес до мулов запах Ролло. Оглушительный рев прорезал тишину, и лес перед ними взорвался грохотом и испуганными криками. Иэн уже бежал, когда позади него раздались звуки выстрелов.
- A Dhia[3]! – что-то ударило его, и он упал лицом вниз. Его убили?
Нет. Ролло с беспокойством ткнулся мокрым носом в его ухо. Голова Иэна гудела, как пчелиный улей, а перед глазами мелькали яркие вспышки света.
- Беги! Ruith![4] – задыхаясь, крикнул он и оттолкнул собаку. – Беги! Пошел!
Ролло колебался, издавая глубоко в горле скулящие звуки. Иэн не видел, но почувствовал прыжок большого тела, потом пес снова вернулся.
- Ruith! – он встал на четвереньки, и собака, наконец, повиновалась.
Сам он убежать не успевал, даже если бы смог подняться на ноги. Он упал на землю и, бешено работая руками и извиваясь всем телом, стал зарываться в упавшие листья.
Нога ударила его меж лопаток, но выдох, который она выбила из него, был заглушен влажными листьями. Все равно в таком шуме его никто не услышал. Кто бы ни наступил на него, это произошло случайно; мужчина бежал в панике и, без сомнения, решил, что наступил на сгнивший ствол.