- Я понимаю … - начала я медленно, но он резко развернулся ко мне. Его лицо было напряженным и наполненным усталостью, которая имела мало общего с недостатком сна.
- Нет, сассенах, - сказал он. – Ты не понимаешь. – Он говорил мягко, но в его голосе звучала такая безнадежность, что у меня на глаза навернулись слезы.
Это произошло вследствие как физической слабости, так и эмоционального расстройства, но я знала, что если я им уступлю, то расклеюсь совсем, а это никому сейчас не нужно. Я закусила губу и вытерла слезы уголком простыни.
Я слышала, как он с глухим стуком опустился на колени возле меня. Я слепо потянулась к нему и прижала его голову к своей груди. Он глубоко вздохнул и обнял меня. Его теплое дыхание коснулось моей кожи сквозь рубашку. Я гладила его по волосам дрожащей рукой и чувствовала, как напряжение покидает его, словно вода, вытекающая из кувшина.
У меня было странное чувство, что сила, за которую он держался, теперь была отпущена … и перетекала в меня. Контроль над телом усиливался, и неустойчивое колыхание сердца превратилось в обычное неутомимое биение.
Слезы отступили, хотя и были близки к поверхности. Я гладила пальцами его бронзовое лицо с морщинами от солнца и забот; высокий лоб с густыми темно-рыжими бровями, высокие скулы, прямой длинный нос, прямой, как клинок. Закрытые глаза, слегка раскосые и таинственные, со странными ресницами, светлыми у корней и темными, почти черными, на краях.
- Разве ты не знаешь? – мягко сказала я, проводя пальцем по его уху. Крошечные светлые волоски, торчащие из ушного отверстия, щекотали кожу. – Разве никто из вас не знает? Это ты. Не то, что ты можешь дать, сделать или добыть. Просто ты.
Он с дрожью втянул воздух и кивнул головой, но не открыл глаза.
- Я знаю, я сказал об этом Фергюсу, - сказал он. – По крайней мере, я думаю, что сказал. Я очень много чего говорил.
Они сидели в обнимку на берегу, мокрые от крови и воды, и он держал Фергюса, словно одной силой воли мог удержать его на земле и в семье, не имея понятия, о чем говорил в тот момент.
- Ты должен жить, хотя бы ради семьи, если не ради себя, - шептал он. Голова Фергюса лежала на его плече, и мокрые от пота и воды волосы холодили его щеку. - Tu comprends, mon enfant, mon fils? Comprends-tu?[229]
Я почувствовала, как его горло дернулось, когда он сглотнул.
- Понимаешь, я думал, что ты умираешь, - сказал он очень тихо. – Я был уверен, что тебя уже не будет, когда я приду домой, и я останусь один. Я говорил не только Фергюсу, я говорил также себе.
Он поднял голову и взглянул на меня сквозь смех и слезы.
- О, боже, Клэр, - сказал он. – Я бы очень рассердился, если бы ты умерла и оставила меня.
Мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться, или то и другое одновременно. И если бы я до сих пор испытывала сожаление о потере вечного покоя, то в этот момент я бы без колебаний оставила его.
- Я не умерла, - сказала я и коснулась его губ. – Я не умру. По крайней мере, постараюсь.
Я обняла его за голову и притянула к себе. Он был намного больше и тяжелее Генри-Кристиана, но мне казалось, что если будет нужно, я буду держать его вечно.
Приближался полдень, и свет начал смещаться, проникая сейчас через окна, выходящие на запад. Комната наполнялась чистым ярким светом, который сиял на волосах Джейми и его поношенной рубашке. Я чувствовала его позвонки и упругую плоть между хребтом и лопаткой.
- Куда ты их отправишь? – спросила я и попыталась пригладить вихор на его макушке.
- В Кросс-Крик, может быть … или в Уиллмингтон, - ответил он. Он полузакрытыми глазами следил за тенями от листьев на боковой стенке шкафа, который он сделал для меня. – Туда, где лучше развито печатное дело.
Он пошевелился и, сжав сильнее мои ягодицы, нахмурился.
- Христос, сассенах, у тебя совсем не осталось задницы!
- Не беспокойся, - ответила я. – Уверена, она быстро нарастет.
Глава 65. ЗАЯВЛЕНИЕ
Джейми встретил их возле Вуламс-Милл, пятерых мужчин на конях. Двое были незнакомы ему, двоих из Солсбери он знал – экс-регуляторы Грин и Уэрри, заядлые виги. Пятым был Ричард Браун со спокойным лицом, но не глазами.
Он про себя проклял свою любовь к разговорам. Если бы не разговоры, они как обычно разделились бы с МакДональдом в Куперсвиле. Но они заговорились о поэзии – поэзии, ради бога! – и увлеклись декламацией. И вот он стоял посредине пустынной дороги, держа под уздцы двух лошадей, пока МакДональд, страдающий желудком, был занят в лесу.
Эймос Грин кивнул его и проехал мимо, но Китман Уэрри придержал лошадь, как и два незнакомца, уставившиеся на него с любопытством.
- Куда ты направляешься, друг Джеймс? – любезно поинтересовался квакер Уэрри. – Не на встречу ли в Галлифаксе? Можешь присоединиться к нам.