- Так же как и вам, - он подхватил меня под руку и повел к двери. – И если вы рискуете вашим здоровьем и жизнью, предпринимая неуместные шаги, почему не могу я? Хотя, - добавил он сурово, - вам следует надеть вашу шляпу перед выходом.
Мы отправились домой, делая частые остановки, и явились задохнувшиеся, облитые потом и возбужденные приключением. Никто меня не хватился, но мистер Кристи настоял на том, чтобы завести меня в дом, и мое отсутствие было обнаружено ex post facto[231]. Конечно, все сильно рассердились.
Мне выговорили все, кто попался навстречу, включая молодого Иэна; меня буквально за шкирку протащили по лестнице, затолкали в постель и дали понять, что мне повезет, если мне дадут молоко и хлеб на ужин. Самым возмутительным в этой ситуации было то, что Том Кристи стоял у основания лестницы с кружкой пива в руке и наблюдал, как меня уводили, с ухмылкой, которую я никогда раньше не видела на его бородатом лице.
- Что, ради бога, тебе взбрело в голову, сассенах? – Джейми откинул одеяло и повелительным жестом указал на простыни.
- Ну, я чувствовала себя хорошо и …
- Хорошо? Твое лицо цвета скисшей пахты, и ты трясешься так, что не можешь … Давай, я сам.
С фырканьем он оттолкнул мои руки от завязок юбок и в мгновение ока снял их.
- Ты с ума сошла? – сердито спросил он. – Уйти, никому не сказав! Что если бы упала? Что если снова заболеешь?
- Если бы я сказала, мне бы не разрешили выйти, - спокойно парировала я. – И я врач. Я могу здраво судить о своем состоянии.
Он взглянул на меня с таким видом, словно не доверил бы мне судить даже на цветочной выставке, но промолчал и лишь фыркнул громче обычного.
Потом он поднял меня на руки и положил в кровать, достаточно мягко, но с напряжением, которое показало, что он предпочел бы сбросить меня с высоты.
Выпрямившись, он мрачно посмотрел на меня.
- Если бы ты не выглядела, будто собираешься потерять сознание, я бы перевернул тебя и отшлепал по заднице.
- Ты не сможешь, - слабо возразила я. – У меня нет задницы.
Я действительно немного устала … ну, честно говоря, очень устала. Мое сердце стучало, как барабан, в ушах звенело, и если бы я не легла, точно потеряла бы сознание. Я вытянулась на кровати с закрытыми глазами, чувствуя, как комната вращается вокруг меня, как карусель с огнями и шарманкой.
В неразберихе ощущений я смутно почувствовала руки на своих ногах, потом приятную прохладу на разгоряченном теле. Потом что-то теплое и мягкое закрыло мою голову, и я замахала руками, пытаясь его сбросить.
Задыхаясь и моргая, я освободилась и увидела, что я голая. Я посмотрела на бледный скелет с обвисшей кожей и накинула на себя простынь. Джейми, наклонившись, собирал мою разбросанную одежду: рубашку, корсет, юбки, укладывая их на согнутую руку. Потом он подобрал мои башмаки, чулки и положил их в мешок из простыни.
- Ты, - сказал он, направив на меня обвиняющий палец, - никуда не ходишь. Ты не имеешь права убивать себя, тебе понятно?
- О, вот у кого научилась Бри, - пробормотала я и закрыла глаза, пытаясь остановить кружение.
- Мне кажется, я помню, - начала я, - некое аббатство во Франции и очень упрямого молодого человека, который был сильно болен. Его друг Муртаг спрятал его одежду, чтобы он не встал и не принялся бродить прежде, чем наберется сил.
Молчание. Я открыла один глаз. Он стоял неподвижно, и затухающий свет мерцал в его волосах.
- После чего, - продолжила я повествование, - если память мне не изменяет, ты вылез в окно и сбежал абсолютно голый. Среди зимы.
Неподвижные пальцы правой руки дважды стукнули по его бедру.
- Мне было двадцать четыре года, - голос его прозвучал хрипло. – Мне не полагалось быть здравомыслящим.
- Я не стану спорить с этим, - согласилась я, открыла оба глаза и уставилась на него. – Но ты не знаешь, почему я это сделала. Я должна была.
Он потянул воздух, выдохнул и положил мою одежду, потом подошел и сел на кровать возле меня, отчего деревянная рама заскрипела под его весом.
Он взял мою руку и держал ее так, будто она была чем-то ценным и хрупким. Она действительно была хрупкой или казалась таковой: деликатная структура из прозрачной кожи и темных очертаний костей внутри. Он мягко провел большим пальцем по моей руке от фаланги до локтя, и я почувствовала внезапный укол отдаленного воспоминания, видение моих костей, просвечивающих голубым сквозь кожу, руки мастера Рэймонда на моей воспаленной и пустой матке и его голос сквозь туман жара: «Зови его. Зови рыжего мужчину».
- Джейми, - произнесла я тихо. Солнечный луч блеснул на моем серебряном обручальном кольце. Он взял его большим и указательным пальцами и принялся двигать металлический обруч вдоль моего пальца, и тот даже не задевал моих костяшек.