Клей сидел на коне, словно загипнотизированный. Нина исчезла? Кто-то украл ее, сжег амбар, похитил лошадей… Похитил лошадей!
— Эмилио! — прорычал Клей.
— Что вы сказали, хозяин?
— Я думаю, что это сделал ее братец!
— Но… почему, хозяин?
— Кто знает? Может, из-за мести. Просто глупая гордость! Ему казалось, что я отобрал у него сестру и представил его дураком, которым он и является на самом деле. Он, наверное, угрожал ей. Нина никогда бы не поехала бы с ним по доброй воле!
В этот миг, как бы почувствовав гнев и печаль Клея, его конь фыркнул и нервно забил ногами, шарахаясь то в одну, то в другую сторону.
— Боже мой, если она с ним, и станет участницей угонов, ее могут снова поймать! А если поймают и узнают, кто она такая, ее наверняка повесят! Черт бы его побрал!
— Вы уверены, что это дело рук ее брата, хозяин?
— Нет, но по логике вещей все выходит именно так. Он, возможно, считает, что я не стану ее . разыскивать. Однако его ждет сюрприз.
— Если это Эмилио, то вам не стоит беспокоиться за ее безопасность. Он не обидит.
— В прямом смысле, может быть, и нет, но из-за него она уже пострадала, попав в тюрьму. Кроме того, неизвестно еще, что там у него за дружки. А Нина… — Он замолк. У него защемило сердце. — Она красивая женщина, — закончил Клей тихим голосом.
Он смотрел перед собой на землю, которую успел полюбить.
Нина! Как он мечтал все это время, что вернувшись домой, обнимет ее, прижмет к себе, поцелует, ляжет с ней в постель, вновь займется с ней любовью. Как он скучал по ней! И вот она исчезла. Ее могут ранить во время набега, поймать и повесить еще до того, как ему удастся найти ее!
— Может быть, мне собрать людей, хозяин? Мы поможем отыскать сеньору, — обратился к нему, Джулио, прерывая его размышления.
— Да. Собери. Мне потребуется пять-шесть человек. Отбери тех, кто умеет обращаться с оружием. Я надеюсь, мы успеем найти их прежде, чем разыщет полиция. Беда в том, что я не представляю, где их искать. Может быть, Эмилио в Техасе. Или он отвез ее в Эль-Пасо.
— Это все равно что искать горошину в поле ржи, хозяин.
Клей посмотрел вдаль, где на горизонте виднелись горы, чью высоту отсюда невозможно было определить.
— Я знаю, Джулио, — сказал он. Его душили рыдания, горло сдавило так, что он едва дышал. Больше он не мог произнести ни слова, опасаясь, что с ним произойдет нервный приступ прямо на глазах у Джулио. Клей чувствовал свою вину. Нина хотела поехать с ним на побережье, но он велел ей оставаться дома. Она боялась расставаться с Клеем. Ее страшило то, что они могут потерять друг друга вновь. Ирония судьбы заключалась в том, что ее страх оказался оправдан.
Клей пришпорил коня, поражаясь тому, как быстро в этом мире радость сменяется печалью. В следующие полчаса он не проронил ни слова, и Джулио чувствовал, что ему тоже лучше помолчать. Он понимал, что хозяин в отчаянии.
Подъехав к дому, Клей спешился.
— Возьми моего коня и приведи мне свежего, — сказал он Джулио. Потом вошел в дом и закрыл за собой дверь. Он прошел в спальню и заметил, что кровать не убрана. Рубашка и халат Нины лежали на одеяле. Он схватил их и прижал к лицу, жадно вдыхая милый аромат. На его щеках появились слезы. Но это были очистительные слезы. Ему сразу стало легче. Отправляясь на поиски жены, он должен иметь незамутненный разум. И он найдет ее. Пусть даже ему придется надолго покинуть ранчо. Да хоть навсегда! Нина вновь одна. Если ее поймают, сообщит ли она властям о своем муже-американце, что даст ему возможность найти ее? Но она скорее всего ничего им не скажет из-за страха втянуть его в беду. Ведь он нелегально освободил ее из тюрьмы в Санта-Фе. Не только для Нины возвращение на американскую землю представляло большую опасность. Это и ему грозило крупными неприятностями. Но ему было наплевать. Его беспокоило только одно — он должен найти эту женщину. Клей сел на кровать и уткнулся лицом в ее ночную рубашку.
— Я еще раз прошу тебя, Эмилио. Пожалуйста, отвези меня домой.
Нина сидела возле брата. Они оба грелись у костра. Эмилио вздохнул и покачал головой. Он оторвал взгляд от одеяла, на котором лежал его разобранный для чистки пистолет.
— Я не понимаю тебя. Ты всегда была моей младшей сестрой. Я заботился о тебе, и мы отлично ладили. Ты во всем меня слушалась.
— Это был до того, как я повстречала Клея. Теперь я женщина, Эмилио, а не маленькая девочка. У меня скоро родится ребенок. Теперь для меня существует только Клей.
— Поживешь с нами подольше — и поймешь, где твое место, — сказал Эмилио. Он взял в руки барабан и начал его чистить. — Скоро ты поймешь, что твой гринго не станет тебя разыскивать. Когда он узнает, что ты опять в банде вместе со своим братом, он откажется от тебя. Кроме того, разве наша жизнь не интереснее той, которая была у тебя на ранчо? Разве ты не чувствуешь вины за то, что изменила своему брату, который тебя вырастил?
Нина потягивала кофе и посматривала на Карлоса, который вечно крутился рядом с ней, как будто уже решил, что она принадлежит ему. Ей всегда нравился Карлос, но не как мужчина. Теперь, когда он и Эмилио сколотили банду, совершившую несколько успешных угонов и ограблений, Карлос зазнался, подобно брату Нины. Да и к виски он тоже пристрастился. Нина больше не доверяла Карлосу.
По правде, она никому в банде не доверяла. Ей не нравилось, как эти люди смотрят на нее.
Эмилио играл в опасные игры. Его могли убить или ранить. А что тогда стало бы с ней? Она оказалась бы во власти этих людей, которые не относились бы к ней с таким уважением, как сейчас, когда Эмилио их главарь. В любой момент кто-то из бандитов, напившись, может возгордиться и объявить себя главарем. Такой человек свободно может выстрелить Эмилио в спину и занять его место. Если такое случится, новый главарь сделает ее своей собственностью. Но Нина уже решила, что убьет всякого, кто посмеет к ней прикоснуться. Она принадлежит Клею Янгбладу.
— Я бы испытывала чувство вины, если бы изменила такому брату, каким ты был раньше, — ответила она Эмилио, — но ты стал совсем другим. Я поехала с тобой лишь потому, что не хочу, чтобы ты причинил вред Клею и уничтожил наш дом. Но больше не могу жить той жизнью, какой живешь ты. Сколько раз тебе это объяснять?
— Он вскружил тебе голову, — сказал Эмилио, отложил в сторону пистолет и сунул в рот сигару.
Нина в отчаянии покачала головой. Нет, этот человек не поймет ее.
— Ты мексиканка, — продолжал брат, — Хуарес. Ты должна ненавидеть таких людей, как Клей Янгблад. Ты должна быть со мной.
— А как насчет Майка Биллингса и других американцев, с которыми ты водился? Они же были гринго, но ты ничего против них не имел.
— Я только использовал их в своих целях. Мне нужно было кое-чему у них научиться. Оставаться с ними навсегда я не собирался. Но без тебя я не могу жить. И не говори мне, что ты не получала удовольствия от угонов, которые мы сделали за несколько последних ночей. Я слышал, как ты вскрикивала, видел огонь в твоих глазах, когда ты гнала этих лошадей.
— Я делала это только ради того, чтобы все прошло как надо и нас не поймали. Если меня схватят, Эмилио, я окажусь в большей беде, чем ты! Если они узнают, что я была в тюрьме, откуда меня освободили незаконно, то и Клей окажется в опасности. До сих пор, возможно, никто еще не знает о его поступке.
Эмилио улыбнулся, зажав сигару в зубах. Он посмотрел на Нину взглядом негодяя, каким стал в последнее время.
— Я надеюсь, что его поймают. Поделом ему будет. Он ведь так любил поучать меня и наставлять на путь истинный.