Вместо ответа, Папа отматывает картинку назад и остановив в том месте, где я защищаю лицо поднятой рукой, указывает на тень. Пыльные лучи довольно подробно рисуют мой силуэт на голом полу. Так вот, абрис не только мой, но и ещё чей-то, свисающий с предплечья, подобно уродливой грозди винограда.
— Дерьмо какое-то! — в голосах учёных слышен отзвук недоверия, — Как это оно…
— А вот это — ваша работа, выяснять подобные вещи, — подаёт голос Егоров и остальные пиджаки синхронно кивают, — Будь моя воля, я бы уже давно набрал на ваши места кого-то другого. Обратите внимание, только за сегодняшний день мы столкнулись с некоторыми факторами, из разряда: «А чёрт его знает!» Противник научился строить заградительные полосы и устраивать засады. Кроме того, группа обнаружила совершенно новую разновидность врага. Нам начинают противостоять, используя наши слабости, недоработки и главное — неготовность к изменениям. У меня нет претензий к оперативникам; они отлично справились с задачей, невзирая на расплывчатую вводную, а вот вы…
— А что же хвалёный спецсектор не предупредил о подобных вещах заранее? — тощий очкарик с козлиной бородой бесстрашно возражает, размахивая планшетом, — Вы то чем занимаетесь? Обеспечьте нас материалом, для изучения. Думаете не знаем, что самые интересные экземпляры хранятся в ваших спецхранах? Как мы можем изучить этого невидимку, если у нас нет ничего, кроме чёртовой тени?
— Тихо! — Папа хлопает ладонью по столу и все затыкаются, — Смотрим дальше.
После Нади обычно шла моя запись, но в этот раз показывают видео с камеры Молчанова. Ничего нового, по сравнению с предыдущим фильмом. Вот только в самом конце, когда командир получил свою зуботычину, мы получаем доли секунды смазанной картинки, где видно смутную фигуру, висящую на моей руке.
— Обработайте кадр, — командует Чередняков, — Попробуйте получить чёткое изображение и выясните, почему тварь выпала из невидимости.
Экран скрывается, а Папа занимает место во главе стола. Мы переглядываемся. Надежда ещё носит алые пятна на щеках и старается не встречаться со мной взглядом. Егор подмигивает, а вот наш командир выше всего этого. В его чётко расписанном мире нет места для служебного флирта. Есть работа. Есть жена Ксения. Есть двое детей и дача. Всё.
— А картинка Громова? — спрашивает он, — Она же должна быть самой интересной.
— Мы изъяли камеру Громова. — откликается Егоров и научники начинают недовольно галдеть, — После изучения непременно передадим в научный отдел. Дабы избежать необоснованных обвинений в сокрытии информации.
Некоторое время продолжается ожесточённая перепалка, в которую папа не вмешивается, постукивая по столу толстой наливной ручкой. Мы тоже помалкиваем, прихлёбывая кофе и мечтая о попкорне. Одна Зинаида периодически вставляет реплики, вызывающие очередное бурное извержение дерьма. Обычно на брифингах не присутствует столько безопасников, поэтому сегодня у научных бубнил появилась хорошая возможность обломать зубы об их гладкие крепкие фразы.
Наконец Папа не выдерживает и просит Егорова продолжить дискуссию (именно так он именует происходящий бедлам) в более подходящем месте. Например, в виварии. Слова полковника, как обычно веские, в своей значимости, охлаждают горячие головы и противоборствующие стороны, шипя друг на друга и цокая выпущеными когтями, вываливаются в коридор.
Остаётся Егоров, который долго и убедительно бубнит Папе в ухо. Шеф строит морду старого, умудрённого жизнью, козла. Потом кивает и делает жест рукой, который можно интерпретировать только, как пожелание провалиться ко всем чертям. Начальник сектора безопасности так и поступает, но перед уходом тщательно изучает наши физиономии. Его собственная, в этот момент, напоминает рожу Моны Лизы. В смысле, щеголяет загадочной улыбкой дауна. Не люблю этого мурлокотама.
— Итак, — начинает Папа, стоит двери плотно закрыться, — Думаю, никому объяснять не надо, что сегодняшняя операция несколько отличалась от обычного дерьма, которое мы вынуждены хлебать.
— Сегодня похлёбка была особенно насыщенной, — поддакивает Зинаида, а полковник долго и тяжело смотрит на неё. Ходят слухи, что некогда они были близки. Очень близки.
— Это — беллетристика, — Папа потирает плечо, которое ему прострелили в далёкие дни бурной молодости, — Сегодня вскрылись огромные проблемы. Несогласованность секторов, ошибки в работе научного отдела, утаивание информации жабами — всё это не способствует продуктивной работе. И опять провал в системе профилактики. Мы отказались от проекта Китай в пользу проекта Башня, совсем не для того, чтобы вычищать дома целыми этажами. Сектор информподдержки озвучил число инфицированных. За полгода — четыреста восемьдесят пять. Это же всё — люди и их не вернуть.