- Ох, – да уж, как-то я и не подумала. – Ну, спасибо, что встал на защиту моей репутации.
- Триста лет мне сдалась твоя репутация, Витек, – разрушил мгновение Шес. – Я о своей забочусь. Оно мне надо? Я свой долг перед желтой прессой на этой неделе уже выполнил и перевыполнил.
- Причем тут пресса?
- А как ты думаешь, кому она ринется звонить, придя к интересным выводам? Был там уже. Знаю. Повторения не жажду.
- Надо же, – не удержалась я от ехидства, – пока мы думаем, что рок-идолы проводят дни и ночи в диких оргиях, сами идолы боятся дохнуть лишний раз, не то, что глянуть на девушку. О, до чего папарацци довели сурового российского рокера!
- Ну зачем же впадать в крайности, – Шес чуть наклонился ко мне, заглянул в глаза и нарочито откровенно провел указательным пальцем по ключу, который я все еще держала в руке. – Рокер просто стал лучше шифроваться.
М-да, какой вопрос, такой и ответ. Сама нарвалась. Вот что ж я язык-то за зубами удержать не могу, а? Как ни стараюсь, а засунуть язык в одно место не получается. Там уже шило, диплом, мечты о шоколадно-кудрявом будущем и принц вместе с белым конем. Язык не влазит.
- Наш этаж. Выходи, – прервал попытку самобичевания его виновник.
- Подожди! – запоздало осенило меня. – Но, ведь она все равно обо всем догадается, когда увидит настоящую Валентину.
- Ну, во-первых, нас здесь уже не будет, – отмахнулся Шес. – Не пойман, не вор. А, во-вторых, нифига она Гриню не увидит. Ее для этого еще найти надо. Я сам не знаю, где Димкина сестра шляется большую часть времени. Когда надо, появляется, и на том спасибо. Заходи! – и он распахнул двери в огромный двухместный номер.
И... И мы так и застряли на пороге. Он придерживал дверь, ожидая, пока я зайду, а я внезапно осознала, что сама, по собственной воле, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, согласилась подняться в номер к мужчине, обладающему в определенном смысле весьма однозначной репутацией. Да, я тоже читаю ту самую желтую прессу! С теми самыми статьями! Мама, забери меня отсюда...
Пока я судорожно пыталась придумать, как бы так выкрутиться, чтобы и смыться, и не выставить себя идиоткой, Шесу надоело ждать. Со свойственным ему отсутствием такта он просто впихнул меня вовнутрь и захлопнул дверь, отсекая пути к отступлению.
- Там, – махнул он в сторону чего-то вроде гостиной направо от меня, – бар. Вода. Кажется, сок какой-то есть. Кофе себе сделай, если хочешь. Я быстро.
И шагнул в первую дверь налево.
- Я убью Грега нахрен! – донеслось оттуда через секунду.
Любопытство оказалось сильнее меня. К тому же, я еще не успела уйти. К тому же... ну, в общем, я заглянула вовнутрь.
Шес стоял посреди натурального бардака, созданного, в основном, разбросанной кучами одеждой, из которых островками торчали здесь и там кровать, гитара, мотоциклетная каска, какие-то журналы и книги... Зрелище было впечатляющим.
- Ты это тоже видишь? – тихо спросил ударник, не оборачиваясь, подбирая с пола одну из книг, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении нотным альбомом.
- Да. У тебя были воры?
- У меня был Грег! Я его убью, честное слово, я его убью!
Шес выхватил телефон и начал кого-то вызванивать. Думаю, приговоренного к казни. Я же сочла за лучшее ретироваться прочь и, прижав уши к голове, пить кофе и игнорировать великий и могучий, долетающий временами даже через предусмотрительно захлопнутую Шесом дверь.
Барабанщик объявился минут через пятнадцать, не сказать, чтоб уж слишком злой, бухнул на стол несколько папок и дисков и посоветовал мне сделать себе еще кофе.
- Я еще этот не допи... – я в недоумении уставилась на то место, где еще секунду назад стоял мой кофе. Шес, что-то насвистывая, ушел назад в свою комнату, держа в руке подозрительно знакомую чашку.
- Я переодеваюсь и мы едем!
- Прям жду не дождусь, – буркнула я.
- Что?
- Жду, говорю!
- Ага... А-х-х... М-м-м-м... – из его комнаты донеслось какое-то подозрительное пыхтение. – Вика?.. Иди сюда!
Чего? Совсем с ума сошел, секс-символ недоделанный?!
- Зачем?
- Надо! Иди сюда, детка!
- Какая я тебе, нафиг, детка?! Не пойду!
- Ладно, не детка, – опять пыхтение. – Ну, ты идешь?
- Нет! – у него что, со слухом плохо?
- Почему? – и голос так глухо звучит, возбужденно. Вот, засада...
- А, может, ты там голый?
- Еще нет, но с твоей помощью, надеюсь...
- Чего?!
Я так разозлилась, что влетела в его комнату, позабыв обо всем на свете, с твердым намерением сломать кое-кому вторую руку. И так и застыла на входе. Шес стоял посреди спальни, демонстрируя великолепно развитые мышцы живота и грудной клетки, испещренные тут и там татуировками. Верхний свет не горел, шторы задернуты и при свете одного лишь ночника его бледная кожа казалась какой-то молочной, полупрозрачной, гладкой, как у мраморных римских статуй в музее. И все это сомнительное великолепие было доступно моему взору по вполне так банальной причине – судя по всему, это недоразумение умудрилось запутаться руками и головой в собственной водолазке. Услышав, как я начинаю истерически хихикать, Шес тоже хрюкнул и обиженно попросил:
- Сними с меня эту дрянь, а? Тут рукава длинные и узкие, а она, зараза, за гипс зацепилась, и ни туда, и ни сюда.
Процесс сепарации ударника Рельефа от футболки привел к постыдной капитуляции последней. Правда, в ходе боев мы ее так потрепали, что путь ее дальнейший мог лежать только в половые тряпки. Шеса это обстоятельство не смутило, так что либо он на нее обиделся, либо она никогда не принадлежала к классу любимых футболок. Знаете, тех, которые носят годами, упорно штопая уже начинающую расползаться от старости ткань и пряча от родственников, чтоб не дай Бог не выкинули. В любом случае, из этой мы Шеса вынули, в другую, с коротким рукавом, упаковали и, привычно прикрыв сверху кофтой с капюшоном и темными очками, как и было обещано, покинули номер.
Теперь уже недавняя паника мне и самой казалась дурацкой и абсолютно неоправданной, да попросту высосанной из пальца. Чего испугалась, спрашивается? Но у него такая репутация... А на меня столько всего свалилось за этот день... И ещё эта его хамская и непривычно панибратская манера речи.
Внизу Шес опять поволок меня к портье.
- Детка, отселите от меня Грега.
То, что “детками” он, похоже, называл всех особей женского пола, успокоило меня ещё немного. Я-то приняла на свой счет, потому и взбеленилась. Ну, какая я ему “детка”? А так ещё можно перетерпеть. Хотя и оседает неприятным приторным послевкусием чего-то подпорченного.
- Куда? – всё та же давешняя блондинка посмотрела почему-то на меня.
- Это не Грег! Ее не надо отселять, она и так живет в другом номере. Когда ж ты уже постояльцев-то своих запомнишь? – Шес тяжело вздохнул. – Грег? Грег Леонид? У нас один номер на двоих...
- Да, да, – девушка сверилась с компьютером и, кажется, начала улавливать суть вопроса. – Двухместный, да. Вы сами так забронировали.
- Сами, да. Я не спорю.
- Так, чем я могу помочь?
- Отсели от меня Грега.
- Куда?
- Нахрен! – портье вздрогнула. – У вас что, номеров других нет?
- Есть, но мне нужно согласие господина Грега на переезд.
- Хорошо, пересели меня. Я согласен. Какие номера у вас свободны?
- Есть два одноместных номера на четвертом этаже, есть двухместный на шестом, есть президентский люкс, люкс для новобрачных...
- О! – Шес хищно оскалился. – Люкс для новобрачных! Классно! То, что надо! Ты как, Витек? Ладно, – сжалился он над не успевающей за его идиотским чувством юмора девушкой, – давай одноместный. Чешко скажешь, что я требовал президентский люкс, но ты меня мужественно отговорила. Он тебе за такое даст орден в размере месячного оклада и будет нежно хранить память о тебе до конца своих дней.
- Витек! Отпусти мою толстовку и шуруй на выход! – я только сейчас заметила, что все это время держала его почему-то за край кофты.
- Палимся, – прошипела я ему. – Я не Витек, я Валентина.
- Да какая разница, – отмахнулся ударник, сгребая со стойки ключ от своего нового номера и заговорчески подмигнул портье. – Мы все равно уже уходим!