Мой взгляд опустился вниз и я замерла. Алек был обут. Обут?! И в тот же момент сзади на плечо опустилась тяжелая рука и хриплый голос заявил откуда-то над головой:
- Какие люди! Я уже думал в розыск подавать.
Медленно, стараясь не делать резких движений, я повернулась и уставилась в зеленые щедро подведенные черным глаза.
- Я тебя искал, – заявил Шес. – Пошли на кухню. Поговорить надо.
====== Глава 18 ======
Мы уже минут пять сидели на шикарной, оформленной специально для этого приглашенным дизайнером, кухне Боженовых и молчали. Просто смотрели друг на друга и молчали.
Наконец, я не выдержала и встала приготовить нам кофе, чтобы хоть чем-то занять себя. И в тот же момент Шес тихо поинтересовался, сверля взглядом мою напряженную спину:
- Почему ты сбежала в пятницу?
- Я не сбежала, – включив кофеварку и вставив в нее первую капсулу, я повернулась к нему лицом. – Я же говорила, у меня сын маленький.
- Да-да, я в курсе, – отмахнулся он. – Так почему ты сбежала?
- Да не сбегала я! Что ты прицепился, как репейник?
- Репейник?
- Репейник! Знаешь, такая взъерошенная и противная колючка?
- Я взъерошенный или колючий? – улыбаясь, уточнил он.
- Может, противный? – улыбнулась я в ответ.
Вот ничего не могу с собой поделать – бесит он меня абсолютно непередаваемо, но стоит ему улыбнуться...
Он так редко улыбается чужим. Да практически никогда, насколько я успела понять. Обычно он суров, холоден и равнодушен к окружающим. Как при таком “ледяном” характере он умудряется устраивать все те дебоши, о которых регулярно сообщают газеты, и крутить такое количество романов, оставалось для меня тайной за семью замками. Не для одной меня, впрочем.
Если верить прессе, он мог разнести вдребезги пополам какой-нибудь паб только за то, что ему подали виски не в том бокале, а потом с каменным и непроницаемым лицом отвечать газетчикам свое неизменное “без комментариев”. Его за это и прозвали в СМИ “Ледяным Драконом”. Вообще, удивительно, как при таком поведении он до сих пор за решетку не загремел? Ведь была же пару лет назад та история, как он мужика какого-то чуть ли не до полусмерти избил. И ничего. Сидит не на нарах, а напротив меня, и лыбится. Причем мило так, по-домашнему.
Он вообще абсолютно другой со “своими” и с “чужими”. Как два разных человека, ей Богу! Вот, например, как-то не заметила я за три дня, что мы провели бок о бок в не самой, надо сказать, спокойной обстановке, тех самых прославивших его неконтролируемых вспышек ярости. Ехидна? Да! Язва? Безусловно! Хам, нахал, пошляк, самовлюбленный придурок? Да, да, да и еще раз да! Но дебошир и вандал? Что-то я не заметила...
Может, это у него сезонное? Как у котов по весне? Или же сидит на чем-то, вот и лыбится? Кстати!
- Чего лыбишься? – бухнула я на стол перед ним чашку с кофе и опять отвернулась к машине, чтобы сделать еще одну, себе. – Говори, что хотел, и пошли к ребятам.
- Хм... Ну ладно. Я, в общем-то, хотел сделать тебе предложение...
- Чего?!
- ...от которого ты не сможешь отказаться.
- Блондинке своей предложения делай! – не подумав, ляпнула я, и тут же закрыла рот ладонью правой руки – Ой!
- Так вот, почему ты сбежала! – осклабился Шес.
- Да нет же! – вот же ж... репейник! – Какое мне дело до твоих пассий? Просто Даня был сам, да и я устала.
- Ну ладно, – протянул он, поглаживая указательным пальцем проколотую бровь. – И все же так, во избежание недоразумений. Блондинку зовут Ева. И она не пассия, а проблема.
- Это, дорогой, не моя проблема.
- Так и не моя!
- А чья? – помню я, помню, как она на тебе висла!
- Вообще-то, Алека.
- Как Алека? – я просто опешила.
Как же так? Как Алека? Он же мне предлагал... Хотя, что именно он мне предлагал? Сходить в ресторан. Все. Какие претензии? И все же я уточнила:
- Это его девушка?
- Хм... Ты ставишь меня в неловкое положение, детка. Мне бы очень хотелось сказать, что да, но, на самом деле, скорее, нет.
- И как это понимать?
- Как хочешь, – шикарный ответ, ненавижу! – Я же говорю, она его проблема. Вот у него и спрашивай. А я так, мимо проходил, под руку попался.
- Ваша Ева на всем, что попадает под руку, вот так виснет?
- Ага, – просто и односложно ответил он, отхлебывая из чашки. Я не ожидала такого ответа. Думала, он будет оправдываться, мол, я не я и корова не моя, тебе показалось и вообще, это не то, что ты думаешь. – Да ну ее к чертям! Давай поговорим о нас?
- Есть мы? – не смешите мои тапочки, у них помпончик может развязаться.
- Будет, если договоримся.
- Нет-нет-нет! – выставила я вперед правую руку, раскрытой ладонью в его сторону. – Даже не пытайся! Я не буду с тобой встречаться!
- Вика... – я насторожилась. Он крайне редко называл меня так, сейчас будет какая-то каверза. И... бинго! – Я и не предлагал.
- Э... – кажется, я покраснела. Да так, что, наверное, проступило даже сквозь весь мой мейкап. – А о чем же ты хотел поговорить?
- Слава те, Господи! – по-стариковски пробурчал панк, закатывая глаза к потолку. – Добрались таки!
- Да я...
- Стоп! – вскинул он вверх указательный палец. – Ты сейчас опять чего-нибудь брякнешь и мы снова...
- Да как ты...
- СТО-О-ОП! – взревел Шес и дверь на кухню тут же отворилась, пропуская Ромкину голову.
- А чего это вы тут? – поинтересовался он, цепким взглядом окидывая нас с панком.
- А мы тут плюшками балуемся, – голосом мультяшного героя протянул ударник и попросил, а скорее, потребовал, уже серьезно: – Дверь закрой. С той стороны.
- Я тебя предупреждаю... – начал мой друг, но его перебили.
- Знаю, знаю. Ежики звери злобные и опасные. Я уже дрожу. Витек, ты меня боишься?
- Нет. А надо?
- Не помешало бы, – встрял Романыч.
- Не-а! – ответил одновременно с ним Шес. – И я тебя нет. Так что, Романыч, злобная ты и колючая тварь, продолжай подслушивать с той стороны, а? Дай нам видимость уединенности.
Дверь закрылась и демонстративно громкий топот, постепенно затихающий в глубине квартиры, дал понять, что кое-кто либо обиделся, либо решил, что мы достаточно взрослые и разберемся сами.
- А почему ты его ежиком назвал? – поинтересовалась я, дабы заполнить наступившую тишину.
- У него в аське ник “Злобный Ежик”. Ты что, не знала?
- Знала. Просто не думала, что и ты тоже в курсе.
- Витёк, я понимаю, лучший друг и всё такое, но я его тоже не первый год знаю.
- А какой у тебя ник? Наверняка, что-то связанное с вампирами или темной стороной силы, – проговорила я замогильным голосом, тяня к нему скрюченные пальцы.
- Уймись, ведьма! – хохотнул он. – Я, когда умываюсь, превращаюсь в прекрасного принца.
- Значит, умываешься ты крайне редко.
- Ну, мне не очень нравится та ипостась. Так, ладно! Предложение.
- Не интим?
- Кхр, – подавился он очередным глотком кофе. – Ты хоть предупреждай! – и, пошло ухмыльнувшись, добавил: – А хотелось бы?
- Боже упаси!
- Тогда возрадуйся. Не интим.
- Тогда я вас внимательно слушаю.
Я уселась поудобнее. Теперь, когда неловкость от его присутствия прошла, наша пикировка даже начала мне нравиться. Я ведь тоже довольно язвительный человек. Всегда приятно встретить достойного противника. А он меня, похоже, за пояс заткнёт и не поморщится. Тем интереснее.
- Какие у тебя планы на ближайшие три месяца? – огорошил ударник.
- До какого уровня подробностей опускаться? – осторожно уточнила я.
- Вот язва! Короче – я буду не у дел еще пару месяцев, может больше. У нас есть концерты, отмена которых светит большим геморроем. Мы сработались, и смысла искать другого ударника я не вижу. Сечешь, куда я клоню?
- Ты хочешь, чтобы я согласилась на еще одно выступление?
- Я хочу, чтобы ты подписала с группой контракт на три месяца с опцией продления на еще один. Ты как?
- Я в шоке.
- Это понятно. Что насчет предложения?
- Шес... Э... Это, конечно, очень заманчиво, но у меня есть работа...
Он внимательно посмотрел на меня и, не говоря ни слова, окунул палец в мою чашку с кофе. И, так же молча, вывел на столе двухзначную цифру.