- Ага! – выставил раскрытую ладонь в его сторону Алек в отвергающем жесте. – А это значит, что уйду я даже без запонок! Нет уж, хренушки! Давайте на интерес?
- Нет уж, хренушки! – одновременно воскликнули Шес и Боженова, копируя его интонации.
- Кто играет в преферанс на интерес? – пояснила Ленка. – Это же, извините за тавтологию, не интересно!
- Может, на желание? – внес предложение рокер, закончив, наконец, играться с колодой и начав раздавать карты, снимая по одной здоровой рукой.
- Ага, разбежались! – опередила я остальных и внесла встречное предложение: – Давайте на информацию?
- Это как?
- Кто проиграет, тот рассказывает что-нибудь о себе, – пояснила я.
- Витек, – доверительно склонился ко мне Романыч, – в таком случая, мы сегодня узнаем много нового и интересного о тебе любимой, мне и ходячем белобрысом недоразумении, смеющим называться моим другом, – Алек протестующее что-то промычал, но мой приятель продолжил, не обращая на него никакого внимания: – И ни черта об этих двух шулерах!
- Наглая инсинуация! – возмутилась его жена. – Я никогда не мухлюю!
- Да ну? – уставились на нее четыре пары полных скептицизма глаз.
- Ну, – сделала она вид, что смутилась. – Не пойман, не вор!
- Ладно! – откинулся на спинку дивана Алек. – Тогда так – тот, кто выиграет, выбирает того, кто выберет того, о ком будем рассказывать. Как такой вариант?
- Тот кто... – пробурчал себе под нос Шес, – а этот тогда... Как-то запутанно, Ал.
- Не боись, я тебе на бумажке запишу, – съехидничал блондин. – Еще возражения? Раз, два, три... Продано, любезные! – и взял в руку свои карты. – Э... Леночка? А можно нам с Шесом какие-то подставки, что ли?
Боженова хлопнула себя по лбу и куда-то умчалась, вернувшись через пару минут с двумя подставками для камней домино.
- Это подойдет? – протянула их парням, не преминув аккуратно заглянуть Алеку через плечо.
- Вполне, – заверил ее Шес. – А теперь верните карты, я сдаю еще раз.
- Это еще зачем? – невинно поинтересовалась блондинка.
- Вора поймал! – хохотнул он. – Ленчик, ну нафига тебе это? Мы же их и так уделаем, как котят!
- Привычка, – пожала она плечами и тут же спохватилась, смутившись под насмешливым взглядом: – Понятия не имею, о чем ты. И вообще, гусары, держите карты к орденам!
Первая партия была выиграна Шесом в чистую.
- Тотос! – счастливо заявил Ал, полным недоверчивого счастья взглядом уставившись в свои карты. – Чтоб я так жил, тотос!
- Родной, – сверившись со своими картами, протянул Шес, – ты до десяти считать умеешь?
- Умею, родной! – передразнил его брат. – Ложишься?
- Под тебя?! – Шес еще раз сверился со своим раскладом и хохотнул. – Ну, давай! Витек, – в этот раз я сидела на прикупе, а потому вела записи, – ты свидетель! Поехали?
И, не особо напрягаясь, забрал себе три взятки, а Ленка, под шумок, еще одну.
- Как же так? – почесал в затылке Алек, недоумевающее наблюдая, как я пишу ему в горку шестьдесят штрафных очков.
- Ничё так начали, – довольно потянулся рокер всей своей почти двухметровой тушкой. – Витек, выбирай!
- Хочу про Алека, раз уж он проиграл, – заявила я. – А кто будет рассказывать?
- Только не ты! – заткнул уже начавшего открывать рот ударника, предмет обсуждения. – Романыч, давай ты? И сделай так, чтобы мне не было потом мучительно стыдно!
- Ага... Значит, про тот случай в пражском ресторане не рассказывать? – коварно ухмыльнулся мой приятель.
- Боже упаси! – подтвердил Алек. – Спасибо, друг! Я знал, что на тебя, в отличие от некоторых, можно положиться.
- Ага... – снова улыбнулся Боженов. – Так, значит, дело было в Праге...
– Дело было в Праге, пару лет назад, – начал Романыч свой рассказ. – Мы тогда поехали вчетвером: я, Шес, Алек и еще один его приятель, Макс. Все роста немаленького и по пьяни, признаться, довольно шумные. И вот, сидим мы, значит, в одном милом и уютном погребке недалеко от Вацлавской площади. Ну, это где та лошадь с вот такими яй... хм, со всадником. Степенно, так сидим, традиционно. В смысле, приканчиваем по второму литру пива на брата. Мы приканчиваем, – уточнил он, заметив возмущенно взметнувшуюся бровь панка. – Шес, как обычно, до безобразия трезвый, цедит свои два пальца коньяка. А рядом с нами пристроилась не менее шумная и пьяная компания немцев. Они, знаете ли, – обвел он нас с Ленкой поясняющим взглядом, как единственных в комнате, не знакомых с этой историей, – тоже не дураки по пиву. А Алек по пьяни становится до невозможности патриотичным. Так вот, это чудо встает вдруг во весь свой немалый рост... Ой, наверное, надо уточнить еще одну особенность нашего общего друга, – хохотнул он. – Ал отдыхать за границу ездит исключительно в тельняшке и камуфляжных штанах.
- Почему? – вырвалось у меня.
- Да черт его знает! – вмешался Шес. – Фишка у него такая.
- Так вот, – продолжил Романыч, повернувшись в пол оборота ко мне. – Представь себе, что ты добропорядочный немец. Пришла вечерком в погребок расслабиться в компании близких друзей и хорошего пива. И вдруг рядом с тобой поднимается явно русский в жопу пьяный мужик нехилой такой комплекции. И, обрати внимание, он не один, а в компании еще троих таких же, если не пострашнее, – скосился он на Шеса, – в прикиде русской морской пехоты времен Второй Мировой. Салютует тебе литровой кружкой и орет на всю Ивановскую...
- Гитлер капут, % непечатно %! – подскочил вдруг Алек, наглядно показывая, что же он отчебучил в Праге.
- И что? – спросила Ленка сквозь слезы, когда мы отхохотались, представив себе эту картину.
- И все! – закончил Алек. – Видимо, память предков взяла свое, и немцев как ветром сдуло. Романыч, ты гад! Придет твое время, я уже знаю, что расскажу! Ты мой, понял?
Следующая партия была целиком и полностью за Ленкой. Может, потому что Шес в этот раз сидел на прикупе. Быстренько взяв свои заявленные взятки, она, посмеиваясь и сыпля циничными шуточками по поводу наших способностей картежников, распихала остальные, не обделив никого.
- Дай пять! – похвалил брюнет, протягивая ей ладонь и с удовольствием марая нам троим горку. – Романыч, за что тебе такое счастье досталось?
- Сам диву даюсь, – буркнул тот. – Где так накосячил?.. Ну, родная, чего твоей душеньке угодно?
- Алек... – протянула Боженова, хищно сверкнув глазами, – и чего ты там про моего благоверного хотел рассказать?
Ал послал в ее сторону шутливый воздушный поцелуй, показал Романычу фак и поинтересовался:
- А кто-нибудь знает, за что этого шута горохового лишили визы в Штаты?
- А-ха-ха! – с ходу начала я хохотать, поскольку знала в подробностях и из первых рук. Шес и Ленка выглядели удивленными и заинтересованными.
- Ромочка, драгоценный мой, – пропел Алек, предвкушая месть, – неужто ты не поделился с женой сим замечательным фактом собственной биографии?
- Алек... – начал мой друг угрожающе.
- Да не боись, я сейчас все исправлю! – перебили его. – И не пыхти, я ёжиков не боюсь! – где-то я уже эту фразу слышала...
- Короче, – начал он, – было это лет пять, может шесть назад. Думаю, вы, – взглянул он вопрошающе на Ленку, – тогда еще не были знакомы. Так вот, послали этого искателя приключений на свои нижние... Сколько их там у тебя? А, не важно. Послали его, как красу и гордость нашего факультета, на полгода в Штаты в рамках программы по обмену студентами. Вот только вернулось это ходячее несчастье ровно через двое суток с перечеркнутой сикось-накось визой и настойчивым пожеланием никогда больше в их гостеприимную страну не приезжать.
- Что ж ты накосячил, дорогой? – удивленно вперилась Ленка в мужа. – Убил кого-то, едва выйдя из аэропорта?
- Ты будешь смеяться, солнышко, – пояснил Романыч, – но я даже из аэропорта не вышел!
- Да ты даже до таможни не дошел! – хохотнула я.
- Короче! – продолжил Алек. – Твой клоун подходит на паспортный контроль и на вполне традиционный вопрос о цели визита заявляет : “I’m a Russian parachuter. Has arrived on a visit to your beautiful country to prepare a military jumping-off place for capture of the planet”. ( перевод : “Я русский парашютист. Прибыл с визитом в вашу прекрасную страну, чтобы подготовить военный плацдарм для захвата планеты”).