- Когда?
- Последний раз года четыре назад.
Признаваться Грачёву в том, что я по уши в неё влюбился, не стал - впрочем, как и в том, что вчера на героине моего рассказа полностью отсутствовала одежда.
- Ничего так… симпатичная, - продолжал я с видом знатока истинной женской красоты. - Правда, мы так и не успели познакомиться, потому что в один из дней - кажется, это была осень - она куда-то исчезла. - Я на всякий случай взглянул на следователя: Грачёв слушал меня внимательно, хотя уже ничего не записывал. – Так вот, пока я лежал в засаде, она вдруг вышла из-за дерева: прямо передо мной. Я тогда подумал, что у меня случилась галлюцинация, поэтому закрыл на несколько секунд глаза, а когда открыл их, то вместо Анники увидел огромную белую волчицу…
Выдав всё это, я услышал какую-то мышиную возню и, обернувшись, заметил, что Макс покраснел как варёный рак и закрыл голову руками. Видимо, он решил, что я полный псих, если рассказываю такое следователю. Грачёв перевёл на него задумчивый взгляд, после чего поинтересовался:
- Вас что-то смущает в рассказе вашего друга?
- Нет, - с усмешкой ответил он, скользнул по мне взглядом и вновь уставился в пол; его губы сложились в стыдливую улыбку.
Я догадался, что ему за меня чуточку неловко. Чуточку – это мягко сказано. Возможно, он слишком сильно разволновался, и таким образом пытался сохранить самообладание. В общем, я пытался оправдать его поведение, но если честно: оно смахивало на предательство в миниатюре. Признаюсь, порой мне бывало стыдно за собственного отца, когда кто-нибудь из знакомых сообщал, что видел его лежащим в одной из городских луж. Он много чего вытворял по пьяни, но я никогда не отрекался от него прилюдно: вытаскивал за шкирку из канавы и молча тащил домой. Только там я давал волю чувствам и орал на него так, что от моего голоса дрожали стены. Однажды даже врезал ему по физиономии, но несмотря ни на что, для меня он всегда оставался родным человеком. Подобное мало кого интересовало, но он искренне любил меня, несмотря на свои слабости, и уже за это я был ему благодарен. Но Макс меня разочаровал: всем своим видом он показывал следователю, что он не такой, как я; что он нормальный, и поэтому ему не по себе от моих слов.
- А вы зря улыбаетесь, молодой человек, - произнес Грачёв, вновь обращаясь к моему другу, и щёлкнул замками своего вместительного портфеля. – Вот что было найдено на месте преступления.
В его руке оказался плоский полиэтиленовый пакет, в котором лежал клок окровавленных волос: белых и длинных. У меня потемнело в глазах. Я представил растерзанное тело Анники, лежавшее на холодном снегу, и мое сердце пронзило острой болью. Следователь, заметив мою реакцию, добавил:
- Эти волосы жертве не принадлежат.
До меня не сразу дошел смысл его слов, а когда это случилось, мои пальцы предательски задрожали. Макс же, увидев обнаруженную на месте преступления улику, чуть не поперхнулся. Глаза его округлились, став непомерно большими. С усилием оторвав взгляд от пакета, он вперил их в меня - в его зрачках изумление сменялось страхом. Признаюсь, мои нервы тоже находились на пределе, и чтобы хоть немного разрядить обстановку, я надул щеки и шумно выдохнул. «Значит, я на самом деле видел Аннику, - подумал я. – Кто же она тогда? Оборотень? Чушь какая-то!» Грачёв тем временем спрятал улику в портфель.
- Значит, на месте вашей давней знакомой внезапно оказалась волчица? – спросил он, взял ручку и приготовился записывать.
Я кивнул. Если честно: допрос показался мне каким-то фарсом, комедией, которую я сам невольно и устраивал.
- И что же случилось дальше?
- Она бросилась на меня, и я два раза выстрелил, после чего потерял сознание. Очнулся уже в машине, по дороге сюда.
- Прямо ремейк на известный советский фильм, - без тени эмоций произнёсГрачёв: - Вот только бриллиантов и гипса не хватает: одни кишки по лесу. Значит, что случилось после выстрелов, вы не помните?
- Совершенно верно, - ответил я, а про себя с иронией подумал: "А следователь-то шутник".
- А во время выстрелов? Что стало с волчицей?
- Ничего: я промахнулся.
- То есть, вы хотите сказать, что она осталась невредимой. Почему же тогда она вас не тронула?
- Вам лучше у неё об этом спросить, - натянуто улыбнулся я.
- Хамите? – в голосе Грачева угрозы не прозвучало - лишь любопытство.
«Чудной он какой-то» - подумал я и ответил: - Нет.
- Покажите ваши руки, - попросил он.
Я усмехнулся и закатал рукава кардигана:
- Я не наркоман.
- Я вижу, - безразличным голосом ответил он. – А что это за царапина у вас на ладони?
- Не знаю.
- На охоте получили?