Насколько я себя помнил, мне все-время хотелось что-то рисовать. После уроков в обычной школе, я шел в художественную. Любил подолгу гулять в одиночестве, в каком-нибудь красивом месте, наблюдать за людьми, подмечать их настроение, эмоции. Помню и свою первую натурщицу - Олю.
Это было незадолго до школьного выпускного. Тогда я впервые попробовал нарисовать обнаженную женщину с натуры. Я стащил у вахтера ключи от художественной мастерской и мы вдвоем с Ольгой заперлись изнутри. Я пообещал купить ей в награду батончик "сникерса" и "марса" (годы были голодные), и она с радостью согласилась попозировать. Когда девушка разделась и улеглась на специальный диванчик, я заволновался. Она это поняла сразу: по моим скованным движениям и длинным паузам между словами, когда я, запинаясь и краснея, пытался скорректировать ее позу. Она послушно выполнила то, что я хотел, но ее взгляд и блуждающая на губах улыбка постоянно отвлекали меня, и я никак не мог сосредоточиться на работе - набросок получился отвратительным. Когда я закончил, то поблагодарил Ольгу и сдержанно произнес: «Можешь одеваться».
Но у нее на этот счет имелось иное мнение. Она подошла к мольберту, заглянула в него и рассмеялась, вогнав меня в краску.
- Если ты хочешь рисовать обнаженных женщин, тебе придется научиться сохранять хладнокровие.
Я был совершенно с ней согласен, но она не дала мне возможности как следует поразмыслить над этим - прижалась всем телом и обвила руками, словно дикий плющ. Одновременно с этим, ее губы прильнули к моим губам, пробуждая во мне дремлющие до поры первобытные чувства.
- У тебя это впервые, я вижу, - прошептала она, горячо и порывисто дыша, после чего стала помогать мне расстегивать одежду.
Видимо, меня изрядно потряхивало от волнения, поэтому она и разгадала мою тайну, которую я так бережно хранил перед лицом своих школьных друзей. Мне ничего не стоило загнуть им очередную историю о моих амурных похождениях, ведь с фантазией у меня все было в порядке. Тогда, как мне казалось, это повышало мой социальный статус, и только с возрастом я понял, какой ерундой была забита моя голова .
Как бы то ни было, но в тот далекий день в мастерской оказалось сразу две обнаженные натуры, а Ольга стала моей первой женщиной. Каким по счету был я у нее - история умалчивает. Но только не подумайте, что художники и натурщицы обязательно вступают в любовную связь. Нет…Совсем нет… Больше я Ольгу не приглашал – не мог ей простить того издевательского смеха, которым она наградила мой первый неудачный набросок. Надо сказать, я очень быстро научился отделять зерна от плевел. И теперь, предстань передо мною хоть сто обнаженных красавиц – участниц конкурса красоты, я даже бровью не поведу. Нарисую, и все. А когда картина будет готова, заявлю: «Можете одеваться, девушки» - и спокойно пойду допивать кофе.
Со временем я перестал приглашать натурщиц. Нет, соседи тут были не при чем. Они вообще мало интересовались людьми, которые ко мне приходили. Просто я стал рисовать женщин по памяти. Бродил по улицам Пензы, присматривался к лицам, позам, линиям тела. И если мне требовалось изобразить то, что иногда скрывалось под одеждой (коленку, например), я в таком случае использовал свою фантазию и воображение. Ну, и память, конечно.