- Ты же знаешь - это не про меня.
- Знаю, - вздохнул мой старый друг и попыхтел в трубку. – Тебе не кажется, что все стало как-то иначе, Рафаэль? Раньше мы всегда находились неподалеку друг от друга, даже по зубам вместе получали, а сейчас жизнь нас по разным углам раскидала.
- Мы стали взрослыми, это нормально, - улыбнулся я.
- Ну-да, - каким -то бесцветным голосом согласился мой друг. – И все-таки, мог бы сообщить…
В тёмной прихожей меня встречала немногословная и сдержанная в эмоциях мать. Такого раньше не случалось: обычно она не скрывала радости от моих приездов.
- Что случилось? - спросил я, хотя уже обо всём догадался.
- Поинтересуйся лучше у него, - она кивнула в сторону кухни, поджала губы и ушла к себе.
Отец с хмурым видом сидел у открытого окна и курил. Мельком взглянул на меня, сухо поздоровался, и снова уставился на переполненную окурками пепельницу. Я забросил сумку в свою комнату, прошёл в кухню и сел не табурет.
- Что случилось?
Отец отвечать не спешил: он несколько раз глубоко затянулся - будто белогвардеец перед расстрелом, - а затем задумчиво посмотрел в окно.
- Мы разводимся, - наконец, произнёс он.
Я поднял глаза на мерцающую внутри плафона электрическую лампочку, наполнил грудь прокуренным воздухом кухни и медленно выдохнул через ноздри - немного полегчало.
- Мудрое решение после тридцати лет совместной жизни. Дай угадаю, ты снова пропил всю зарплату?
Отец ухмыльнулся:
- Ты о чём? Об этих жалких копейках, которые выдают на заводе, чтобы я с голоду не подох? Не смеши меня. Я устал от безысходности, понимаешь - я света белого не вижу.
- Ты алкоголик и просто ищешь себе оправдание. Мир никогда не станет подстраиваться под твои желания, так что ж теперь: нырять в стакан? На самом деле ты ничего не хочешь менять в своей жизни. Тебя всё устраивает, если в руке бутылка - вот в чём причина. Так что не нужно мне рассказывать о несовершенстве этого мира, хорошо?
- Как скажешь, сын. Может, ты и прав. - Он медленно поднялся, одновременно отодвигая табурет, и тот издал обиженно-пронзительный визг; кивнул головой на тарелку с бутербродами: - Перекуси с дороги. Если очень голоден, то в кастрюле есть борщ - мать недавно сварила, ещё горячий. Попить сам сообразишь.
Сказав это, он оделся и ушёл. Я устало потёр глаза: отец часто соглашался с моими аргументами, а потом доставал припрятанную за дверью бутылку самогонки и украдкой прикладывался к горлышку. Мать боролась, пыталась лечить, но он сам этого не хотел. Вспоминать об этом не хотелось, и, посидев немного в одиночестве, я съел бутерброд с копчёной колбасой и запил его смородиновым компотом.
Этой ночью мне почти не спалось - уснул я только под утро. Когда зазвонил будильник, я с трудом удержался, чтобы не разбить его об стену, но всё же поднялся, без настроения позавтракал и набрал следователя. Он попросил подождать его возле дежурки и, к моему счастью, долго себя ждать не заставил.
- Доброе утро, Роман Александрович, - произнёс он, озвучив, наконец, моё настоящее имя.
Внутренне я этому обрадовался: в прошлый раз мне не понравилось, что следователь МВД обращается ко мне по прозвищу, будто мы выросли в одном дворе. Интонации его голоса заставили меня еще раз убедиться в серьезности предстоящего разговора. На нем был все тот же мятый пиджак и нечищеные ботинки. «Жену бы вам не помешало завести, товарищ следователь, - подумалось мне. – Будь я вашим начальником, давно бы влепил вам выговор за непрезентабельный внешний вид».
- Здравствуйте, - ответил я и пожал протянутую руку.
Выдержав его проницательный взгляд, я невольно расплылся в улыбке: такая у меня защитная реакция, когда кто-то пытается оказать на меня психологическое или физическое давление.
- Перекусить не желаете? – поинтересовался Грачёв, выходя на улицу. – Тут на углу неплохая пиццерия открылась, поэтому предлагаю перенести наш разговор туда. Вы не против?
Я, конечно, был не против: чашка крепкого кофе не помешала бы, но я удивился, что местом для беседы выбран не казенный кабинет, а уличная забегаловка. Пока я терялся в догадках, чтобы бы это значило, Грачев закурил, храня при этом сосредоточенное молчание. Мы шли по тротуару, освещенному весенним солнцем, и все происходящее казалось мне каким-то нереальным. Наверное, столь стремительный переезд из одного города в другой, из одной обстановки в другую, внес определенную сумятицу в мои мозги. Вот ведь: теперь мне приходится привыкать к родному городу.