Увы, я ошибался!
Автобус протяжно засвистел тормозами. С лязгом распахнул двери. Незнакомка оценивающе взглянула на меня и…вышла. Наверное, с того момента и началась мистика, потому что выбраться на свет божий я не успел - пришлось проехать лишнюю остановку.
Когда я протиснулся через толпу, и та выплюнула меня на улицу, то увидел на мокром асфальте (да, тогда тоже была осень) свою записку. Как она там оказалась, я не понял. Помню лишь, что иронично усмехнулся и подумал: «Надо же». Может, сегодня для моего знака зодиака не совсем благоприятный день? И все же, стало как-то обидно. «Почему она её выбросила? Могла бы и у себя оставить ради приличия».
Я наклонился. Поднял промокший клочок бумаги. Аккуратно развернул.
Буквы растеклись, но под своими словами я прочел: «Меня зовут …». И почерк такой красивый.
Это случилось несколько лет назад, но иногда тот отрезок жизни кажется мне сном. Вот, кстати, и электричка. Я захожу в холодный прокуренный тамбур.
Выдыхаю…
На запотевшем стекле вывожу пальцем имя – Анника.
Глава 2. Охота
Наши дни.
Сейчас мне как никогда ясно, что моя тупая теория себя не оправдала .
Отматывая время назад, я вновь вспоминаю то хмурое, дождливое утро, когда Она впервые не пришла. Я ждал до последнего и видел, как автобус, выпустив из ржавой трубы облако вонючего сизого дыма, скрылся в конце улицы.
В тот момент я походил на цыпленка из истории, озвученной Бертраном Расселом[1]. Этот цыпленок тоже придумал свою теорию, согласно которой фермер очень его любил. И у этой теории также имелось экспериментальное подтверждение.
Каждый день в одно и то же время фермер приносил цыпленку корм. Со временем этого корма становилось все больше и больше. И данный факт еще сильнее убеждал цыпленка в справедливости его теории, пока однажды фермер не свернул ему голову…
Анника исчезла. Я долго искал Ее. Расспрашивал знакомых, но никто из них ничего о Ней не знал. Видеть – видели, а кто Она, где жила – большой вопрос. Помню, на следующий день я встретился со своим другом Максом.
- Поехали в город, прошвырнемся, - предложил он.
- Почему бы и нет? – кисло согласился я.
На самом деле мы и так находились в городе, правда, на самой его окраине. Городом назывался центр нашего славного поселения. В те годы Котов был поделен на районы и в каждом из них имелась собственная «братва». Простых людей тогда не существовало в принципе. Каждый знал "погоняло" какого-нибудь криминального авторитета и при случае старался как-нибудь выпендриться; каждый мнил себя крутым. И не важно, что «авторитет» о своем протеже и слыхом ни слыхивал. Главное, почувствовать себя причастным к иной, недоступной жизни – полной денег, пафоса и кровавой романтики.
Тогда я и мой друг Макс стояли на распутье. Податься в бандиты, чтобы нас все уважали и боялись? Это выглядело очень заманчиво, почти как в кино, и мы даже пытались осуществить свои идиотские мечты, но к счастью у нас ничего не вышло. Причиной тому стали наши творческие и, в общем-то, беззлобные натуры.
В баре в тот вечер было накурено, как никогда, а в уши щедро лился шансон. На многих столиках небрежно лежали ключи от Жигулей или от какого-нибудь сарая, но обязательно с брелоком «BMW» или «Audi» - для обозначения социального статуса. Рядом с ключами – огромные (по нынешним меркам) сотовые телефоны с торчащими антеннами, чтобы все понимали: здесь собрался как минимум цвет Сицилийской мафии.
Некоторое время мы сидели одни, а потом к нам присоединились какие-то подвыпившие «подруги». Так себе - на твердую "тройку". Мне не хотелось с ними общаться, но Макс уверовал, что сможет уговорить их на продолжение вечера. Заказал бутылку водки и нарезанный тонкими дольками соленый огурец. Как-то незаметно для меня и Макса, бутылка опустела, хотя мы с ним выпили только по рюмке.
- Максим, - запинаясь, промолвила одна из девушек, по имени Лена, - мне очень неловко, но я хочу тебя кое о чем попросить. Можно?
- Конечно, - обрадовался друг и, многозначительно посмотрел на меня. «Похоже, наши прелестницы созрели» - читалось на его довольном лице. Судя по всему, он уже представлял, как Лена предложит отправиться к кому-нибудь на квартиру (обычно, так и происходило), но произнести заветные слова девушка никак не решалась. Сами мы подобных предложений никогда не делали: ради соблюдения приличия и из чувства уважения к дамам.