- Нечего тут стоять! – сурово крикнул в толпу. – Ступайте по домам!
Народ стал понемногу расходиться, тем более, что на улице начинало темнеть. Мало кто верил, что княжич доживет до утра. Дружинники обустроились на ночлег в соседних домах, и только один Еремей остался возле Олега. Он сильно измотался за день, потому тяжёлая голова его то и дело падала на грудь. Боярин не услышал, как скрипнула дверь и в сенях появилась девушка. Она прошла мимо и остановилась возле княжича.
- Кто такая? – открыв один глаз, сонно и грозно вопросил Еремей.
- Дочка это наша, Ведана, - ответила за девушку Амела.
Боярин что-то пробурчал в бороду и снова погрузился в беспокойную дрёму. Ведана осмотрела раны Олега, покачала головой: от них исходила магия - чёрная и злая. Такое не вылечить даже заговорами, а уж про целебные травы и говорить нечего. Дыхание раненного было тяжёлым, прерывистым, под сомкнутыми веками метались из стороны в сторону глаза, щёки ввалились и пожелтели, а правая рука безвольно свесилась с лавки, касаясь пальцами дощатого пола.
- Бедный, - печально прошептала Ведана, всматриваясь в лицо княжича.
Жалость сдавила её сердце и, понимая, что времени осталось совсем немного, вышла в сени. Там налила в глиняную корчагу кваса, подсыпав в неё порошка из корня сон - травы. Вернувшись, разлила напиток по кружкам.
- Испейте квасу, боярин, - сказала она, легонько толкнув Еремея в плечо, - за здоровье княжича.
- Спасибо, красна девица, - устало проговорил тот и одним махом опустошил деревянную посудину.
Выпили и родители девушки, после чего по дому начал разноситься дружный заливистый храп. Ведана заперла дверь на засов, погасила свет и прислушалась: на улице было тихо. Её одежда с тихим шелестом соскользнула на пол, а затем раздался треск выворачиваемых костей и суставов. Послышалось частое шумное дыхание, и в темноте комнаты, на уровне средних венцов избы, вспыхнули два больших зелёных огонька.
Что случилось после, никто не знал, но едва рассвело, княжич открыл глаза, вдохнул, расправляя грудь и треснутыми губами прошептал:
- Пить…
Еремей проснулся, рывком сел на лавке и, хлопая глазами, в изумлении уставился на Олега.
- Пить, - повторил раненый и повернул голову, повстречавшись с боярином взглядом.
То ли вопль, то ли рёв вырвался из глотки Еремея. Он метнулся к юноше, опрокинув с грохотом стол и всё, что на нём стояло.
- Олег, живой! – радостно закричал он, и от его голоса словно гром прокатился по избе. – Да как же так, княже?
Протасий с Амелой, переполошившись, чуть не свалились с печки. Кошка Марфа стрелой метнулась в клеть и забилась под ткацкий стан.
Олег поморщился.
- Ты чего расшумелся, Еремей? От тебя ажно в ушах затрещало.
- Да как же, княже? – не унимался тот, не зная, куда деваться от навалившегося счастья. – Ведь тебя уж и не чаяли живым к утру увидеть.
Боярин зачерпнул из кадушки колодезной воды и, приподняв голову Олега, дал ему напиться. "Как же я так крепко уснул?" - удивленно подумал Еремей. Попутно осмотрел раны и впал в ещё большее изумление: они заметно подзатянулись и уже не кровоточили. Щёки Олега порозовели, но был он ещё очень слаб. Сам княжич почти ничего не помнил: ни о том, что случилось с ним на охоте; ни о том, что было дальше. Припоминал только сильный холод, неуёмную боль и обступавший со всех сторон чёрный мрак, в котором плясали какие-то страшные, уродливые тени.
Со двора вернулась Ведана. Она только что подоила корову и внесла в избу ведро парного молока. Все повернулись в её сторону и княжич, широко распахнув очи, вдруг просиял лицом.
- Твои глаза, - истово зашептал он, - я их помню: они указывали мне дорогу, когда я блуждал в темноте. - И переведя взгляд на своего наставника, добавил: - Еремей, говорю тебе - это она спасла меня!
[1] Корзно – это плащ. Красный цвет отличал князя от прочих.
[2] Гашник – это пояс. На него славяне вешали необходимы им предметы, например, кошели, обереги, оружие. Отсюда выражение: «Посмотри в загашнике», т.е. за гашником, за поясом.
Глава 15. Звёзды над озером
Удельная Русь. Начало XIII века.