- Нужно скорее выбираться к людям, - думал он.
Немного успокоившись, спускался в погреб, доставал с полки очередной комплект одежды и примеривал на себя. Теперь он понял, почему прежний хозяин пещеры хранил здесь так много тряпья. Единственное, что ещё оставалось загадкой - это неконтролируемые ночные передвижения, после которых он оказывался в удалённых уголках тайги.
Однажды, с началом сумерек, он закричал от невыносимой боли. Всё тело стало выкручивать наизнанку, и он подумал, что настал его смертный час. Он выскочил из пещеры, страдая, помимо всего, от сильнейшего удушья. Шею как будто стиснули стальным обручем, и ему хотелось разорвать горло, чтобы впустить туда побольше воздуха. Последнее, что он помнил, прежде чем лишиться сознания – это огромный зловещий диск Луны, нависший над чёрным величественным лесом.
Очнулся только под утро: голым и с привкусом чьей-то крови во рту. Он не помнил, как очутился здесь, и это впервые вызвало в нём взрыв ярости. Зарычав, как подраненный медведь, он стал с корнем вырывать траву и расшвыривать вокруг себя. Потом упал и долго катался по влажной земле, гвоздя её кулаками. Когда настало успокоение, поднялся и, что-то бормоча под нос, угрюмо поплёлся к своей норе. С этого дня он решил во всём разобраться - чего бы это ему не стоило.
Вскоре он окончательно убедился, что приступы боли, после которых терялся контроль над телом, наступают в полнолуние. Он стал готовиться к ним, и с каждым разом ему удавалось продержаться в сознании всё дольше. Он жаждал узнать, что его ждёт за той чертой, когда суставы и кости готовы вот-вот разлететься на части, а нервы полопаться, подобно гитарным струнам. И спустя год он это узнал.
Эту ночь он ждал, как и все предыдущие. Он решил, что если и в этот раз не удастся преодолеть барьер нечеловеческой боли и остаться в сознании, то больше не будет и пытаться – пусть всё останется так, как раньше. Тогда он будет спокойно засыпать, а утром, очнувшись чёрт знает где, снова возвращаться на холм и примерять на себя очередной комплект одежды. Впрочем, он придумал, как сэкономить запасы курток и штанов: в преддверии полнолуния будет спать голым. Но это после – пока же Фёдор сидел на вершине холма и наблюдал, как по комлям пихт и лиственниц крадутся серые сумерки.
В этот раз боль оказалась сильнее, чем прежде. Федя уже не кричал – он ревел, грыз каменистые выступы стен и впивался сломанными ногтями в брёвна пола, размазывая по ним кровь. Медвежья шкура и матрас, не раз спасавшие его от холода, за несколько мгновений превратились в бесформенные клочья, которые словно пепел кружили по воздуху, пока хозяин пещеры как ураган метался между стенами пещеры. Фёдору мерещилось, что луна - это зрачок исполинского злобного существа, которое наклонилось к земле и заглядывает в его логово.
Сколько продолжался этот кошмар, Фёдор не знал. Разум его мутился от жуткой боли, заволакиваясь плотным, не пропускающим свет, бельмом, и только неимоверным усилием воли он заставлял себя оставаться в сознании. Наконец, услышал под собой оглушительный хруст. Ноги будто подломились и он полетел вниз, успев представить, как его голова разлетится на куски от удара о брёвна. Но этого не случилось – наоборот, мышцы вдруг напружинились, наливаясь невероятной силой, ступни вытянулись и вонзились в дерево острыми, как бритва когтями; позвоночник с хрустом изогнулся и горбом потянулся вверх, а грудную клетку разнесло в объёме, словно там взорвалась граната. Ещё Фёдору показалось, что его лицо сдавили огромными железными щипцами, а затем стали ломать и вытягивать, пока оно не превратилось в свирепую звериную морду. Он слышал, как из кожи с шелестом полезла жёсткая, как проволока шерсть, и взвыл от боли так, что его, наверное, услышали звёзды.
Наконец, вопли, доносившиеся с вершины холма, прекратились. Морда чудовищного серого оборотня, покрытая липким холодным потом, высунулась из пещеры. Шевеля ноздрями, монстр несколько раз шумно втянул воздух, словно хотел узнать, чем пахнет зависшая над неподвижным лесом Луна и оглушающе завыл – так он возвестил о своём появлении и праве на верховную власть. Затем, полузверь-получеловек поднёс к глазам невероятно длинные, узловатые руки, повращал кистями, удивлённо наблюдая, как по матовой поверхности огромных когтей перетекает мутный желток Луны. Фёдору ещё не верилось, что это он. Мечты, в которых он ставил на колени врагов, в которых сеял страх и ужас, наконец-то осуществились. Он стал одним из немногих, а может и единственным, кому судьба вручила столь удивительный дар, а раз так – значит, это угодно небу.