- На всё воля Твоя! – злорадно закричал Фёдор, задрав морду к звёздам, и над овеянными дрёмой чащами, далеко-далеко полетел жуткий нечеловеческий вой.
Оборотень выбрался из тесной норы и побежал вниз по склону. Под его мощными лапами осыпались камни. Ускоряясь, он ещё больше наклонился вперёд, почти касаясь земли пальцами огромных рук, которые сперва неуклюжими, а затем всё более точными движениями, сбивали в сторону встречавшиеся на пути ветки. Низкие, утробные звуки вырывались из широко распахнутых ноздрей чудовища, наполняя лёгкие влажным воздухом, пропитанным запахом хвои и древесной смолы. Чувствуя небывалую мощь в жилистых, изрезанных чёрными венами мышцах, видя в темноте и слыша среди безмолвия, Фёдор ликовал. «Вот теперь самое время для возвращения в мир людей!» - злобно думал он. Ему не терпелось испытать свои невероятные способности, и он ушёл от своего логова так далеко, как никогда ещё не уходил. Звериное чутьё подсказывало, что где-то неподалёку должно находиться человеческое жильё, и через некоторое время он уловил очень старый, бледный на фоне иных запахов, след. Двинувшись по нему, вышел на поляну, залитую лунным светом и заполненную сиротливо торчавшими пнями - за ней виднелась узкая просека. Оборотень обратил в ту сторону тысячекратно усилившийся слух, и в густой, почти осязаемой тишине различил далёкий собачий лай. Вскоре он вышел к небольшой деревне, прижавшейся десятком избушек к пологому и извилистому берегу реки. Фёдор с наслаждением вдохнул запах остывающего в сенях борща, свежевыпеченного хлеба и бани.
Собака, почуяв оборотня, забилась в конуру и затихла, вжавшись в стену. Жуткий гость остановился рядом – он знал, что никто не в силах остановить его. Из ближайшего хлева тянуло соблазнительным животным теплом, овечьей шерстью и сеном. Только теперь Фёдор осознал, насколько он голоден. Его чудовищная голова, увенчанная острыми и торчащими вверх ушами, повернулась в ту сторону, где стояла ближайшая изба. Тогда в чёрных глазницах оборотня, спрятанных под низко свисающими надбровными дугами, вспыхнули злобные ярко-красные угольки.
Глава 18. Знакомство с профессором
Наши дни.
- В той деревне жили одни старики, - невозмутимо продолжал следователь. – Раз в месяц туда прилетал вертолёт: доставлял пенсию и товары в магазин. Всё остальное время они жили отрезанными от мира. Незадолго до появления в деревне Чудова, к одной старушке приехал погостить внук - Иван. Он как раз дембельнулся из армии. В ту злополучную ночь он спал на чердаке, завернувшись в ватное одеяло, брошенное поверх копёнки сена, и оказался единственным человеком, кому посчастливилось дожить до утра. Фёдор пробыл в деревне до следующего вечера, и когда стало смеркаться, ушёл в лес. А Иван всё это время сидел на чердаке и с ужасом наблюдал за ним через маленькое отверстие между досок. Уж не знаю, что его спасло. - Грачёв усмехнулся: - Может вязанки лука и чеснока, которые сушились на верёвках? Парень, конечно, тронулся головой. Сами понимаете - ему пришлось ещё неделю дожидаться вертолёта, в деревне, полной мертвецов. Но как бы то ни было, его свидетельские показания и легли в основу дела, о котором я вам рассказал.
После этих слов, следователь устало откинулся на спинку стула и выжидательно уставился на меня. Признаюсь, я был ошеломлён, но ещё больший диссонанс в моих мыслях вызывала та серьёзность, с которой Грачёв рассказывал про оборотня по имени Фёдор Чудов. Хотя, кто знает: может, следователь и анекдоты рассказывает с такой же сосредоточенной физиономией? Конечно, в его монотонном повествовании звучали только голые факты: бежал из тюрьмы; зарезал в лесу одичавшего старика, который, в свою очередь, отправил к праотцам несколько десятков охотников; жил в земляной норе; зачем-то рвал в клочья одежду и разбрасывал её, где ни попадя. Наконец, переоделся в звериную шкуру и в таком виде перебил всех жителей глухой таёжной деревни. Но моё воображение невольно рождало недостающие образы и дорисовывало детали. Так что картина того, что случилось пять лет назад в сибирской глухомани, приобрела для меня вполне логичный и завершённый вид. Вот только для этого нужно было всего лишь поверить в оборотней - самую малость, но следователь Грачёв, как и положено, оказался прожжённым прагматиком и реалистом. Он искал иных объяснений, решительно отвергая всякую паранормальность и мистику, и это упрямство иногда отражалось на его бесстрастном и немного бледноватом лице. До недавнего времени я вообще полагал, что люди вокруг мало чем отличаются от меня и имеют схожие представления о мире, но, как оказалось – это совсем не так. И порой переубеждать кого-то с пеной у рта не имело ни малейшего смысла, потому что этот «кто-то» смотрел на очевидные вещи совсем иначе.