Ведана слушала, не перебивая, и с каждым словом ведьмы дышать ей становилось всё труднее.
- Брось его, - молвила Кабаниха, - иначе сделаешься такой же, как я. – Тут она окинула себя прищуренным взглядом и огладила бока ладонями: - Хотя, я ещё девица хоть куда!
На последних словах женщина вновь расхохоталась.
- На тебя объявлена охота, - угомонившись, прохрипела она. – Давеча из монастыря явился ко мне монах: спрашивал, как можно убить оборотня. Я ему поведала о способе и дала кубышку с соком аконита – он хоть и не убьёт зверя, но лишит его силы и на некоторое время обездвижит. Так что, дурочка, беги от людей подальше, а от своего Олега – и подавно. Не обретёшь ты с ним счастья. А я его больше не трону, можешь не беспокоиться. Ступай - некогда мне.
С этими словами ведьма встала, сняла с крюка тушку хорька и огромным ножом отсекла у неё голову. Ведана не стала смотреть, что последует дальше - вышла из избы, словно в воду опущенная. Уже за порогом обернулась:
- Ты говорила, что знаешь, как убить оборотня. Скажи, как это сделать?
Ведьма усмехнулась, прищурилась:
- Для этого нужно чистое серебро. Сперва следует пронзить зверю сердце – серебро не позволит залечиться его ране, а затем, для пущей верности – отрубить голову. Только тогда он умрёт наверняка.
- Спасибо, - пробормотала Ведана и, пошатываясь, пошла по тропинке прочь.
Как она добралась до деревни, девушка почти не помнила.
Через два дня после этого, примерно в полдень, взволнованный Протасий буквально влетел в собственную избу:
- На площади княжьи вои Глафиру повязали. Весь народ собрался да ещё несколько иноков с монастыря пришли. В колдовстве её обвиняют. Видели, как она ночью, в полнолуние, обличье жуткого зверя приняла и по-волчьи завыла.
- Да ты что? – всплеснула руками Амела, доившая в клети корову и чуть не опрокинувшая от испуга ведро с парным молоком. – Вот дела-то какие творятся, господи! Никогда мне эта Глафира не нравилась: на Веданку нашу напраслину наводила да злые слухи по плетням пускала. А тут ещё и ведьмой оказалась!
Протасий пожал плечами и развёл в стороны руки, показывая огрубевшие от сохи ладони:
- Так на площади говорят. Если бы неправда была, то и четверых ратников из города не прислали. Все при оружии, с головы до пят в сверкающих бронях и с лицами зело суровыми. Игумен, правда, народ успокаивал – молвил, что приговор не окончательный и во всём ещё разобраться следует, пока же просил сохранять спокойствие, расходиться по домам и усердно молиться.
- А ратники-то удержат эту упыриху? А то, может, дверь на засов запереть?
- Удержат! – со знанием дела, молвил Протасий. – Здоровые они, словно медведи. Родители Глафиры в ногах у них валялись, слёзы лили, а игумен, как мог, их утешал.
- Как бы избу им теперь не пожгли, - немного успокоившись, покачала головой Амела и вернулась к коровьему вымени. - Шутка ли: дочку оборотнем обозвали!
- Поговаривают, что он существует и в том истинная правда. Вчера, в тридцати верстах отсюда нашли полусъеденное тело князя Богдана. С ним была девушка, служанка княжны Томилы - тоже мёртвая. Они бежали от Далебора, но оборотень подкараулил их и сожрал. На снегу нашли следы огромного волка и клок чёрной шерсти.
- Ах ты, боже мой! Чего деется-то? – воскликнула в страхе Амела и троекратно перекрестилась.
Ведана лежала на полатях, лицом к стене. Услышав новости, она даже не шевельнулась - после вчерашнего визита к ведьме ей сильно нездоровилось. Только под вечер она впервые за два дня поела, с трудом слезла с печи и уселась на лавку. Она знала, кто на самом деле убил князя Богдана, но заступаться за Глафиру не желала – слишком много зла та ей причинила. «Что же ты натворил, Далебор? - думала она. – Теперь твоя душа вовек проклята. И Велес тебя не простит».