- Что? – не расслышал я, но старик уже отвернулся и скрылся за углом избы. – Ничего не понял, – пробормотал я, пожал плечами и продолжил путь. Если бы старик напутствовал о чём-то важном, думаю, он дождался бы моего ответа.
Солнце бабьего лета приятно припекало плечи и, щурясь от его лучей, я смотрел на небо, которое разрезали проворные трясогузки, слушал, как в траве вразнобой стрекотали кузнечики и вдыхал настоявшийся на травах воздух. Ни единой человеческой души не повстречалось мне на пути - только целлофановые пакеты и пустые пластиковые бутылки, валявшиеся вдоль обочины, указывали на существование в этих краях людей. Не знаю, кого я надеялся отыскать, но раз уж судьба занесла меня в эти дебри, было бы грешно не поупражняться в написании пейзажей.
Лес показался неожиданно, едва я поднялся на пологий холм. Он начинался редкими деревцами, росшими по склону, а затем наполнял собой низину и дальше простирался, покуда хватало глаз. Дорога здесь отворачивала в сторону, огибая опушку, а прямо в лес шла неприметная тропинка, густо поросшая травой. Недолго думая, я отправился по ней и вскоре вышел к чудесному озеру. Оно имело овальную форму, пологие берега, заросшие рогозом, а в зеркальной воде, под ветвями склонённых ракит, плавали белоснежные кувшинки. Лес на противоположной стороне возвышался сплошной стеной и я, поражённый красотой этого места, несколько минут стоял неподвижно и просто наслаждался. Над водной гладью, шелестя сверкающими на солнце крыльями, парили разноцветные стрекозы, рядом с камышами плескалась рыба, и я невольно подумал, что должен обязательно зарисовать это озеро. А если спросят, где оно находится, никому не расскажу - пусть это будет моим секретом. Многие привыкли после выезда на природу оставлять за собой помойку. Видимо, это зов звериного инстинкта и так люди помечают территорию, но мне кажется, что от мочи той же собаки вреда на порядок меньше.
Я установил мольберт и закрепил на нём подрамник с чистым холстом. Достал из ящика для красок карандаш и приступил к наброску. Не знаю, сколько прошло времени. Я так увлёкся, что не заметил, как за спиной раздвинулись кусты и выпустили кого-то на поляну. То, что я оказался здесь не один, стало понятно по глухому рычанию и, медленно повернувшись, я увидел крупную восточно-европейскую овчарку – впившись в меня цепкими карими глазками, она демонстрировала довольно опасные клыки.
- Тихо, тихо пёсик, - как можно спокойнее пробормотал я и, не совершая резких движений, положил карандаш на полочку мольберта.
Так я продемонстрировал свои мирные намерения, но зверюга добрее от этого не стала и продолжала неспешно приближаться. Я оглянулся, в надежде, что увижу её хозяина - на эту мысль меня навёл широкий кожаный ошейник, поблёскивающий на солнце стальным кольцом. Но поблизости никого не было и я, приметив валявшуюся возле тропинки суковатую палку, стал бочком двигаться в её сторону. Собака следовала за мной, рыча и скалясь, но нападать не торопилась. Я почти добрался до намеченной цели, как вдруг краем глаза заметил вторую овчарку. По размерам она оказалась не меньше первой, и явно раскрыла мои намерения, двинувшись наперерез.
- Вот засада, - холодея, пробормотал я, - надо же было так попасть.
Я остановился и решил, что когда звери на меня бросятся и терять станет уже нечего, побегу к этой палке, а пока - притворюсь мёртвым. Вдруг поможет? Если честно – было страшновато, и я уже жалел, что не послушал предостережений старика. Оценивая свои шансы, я пришёл к заключению, что после нападения двух таких зверюг мне вряд ли удастся выжить. С одной, может быть, я справился бы, но сразу с двумя? Без оружия? Вот чёрт, у меня же толстые кисти в ящике для красок лежат – их вполне можно было использовать вместо ножа. Но уже поздно – я находился где-то посередине между мольбертом и лежавшей в траве палкой. И тут прямо из-за спины раздался женский голос:
- Нельзя!
Я вздрогнул от неожиданности и обернулся – прямо передо мной возникли глаза Анники. Они лучились от улыбки и солнечного света; чистые и глубокие, с отражением озера в зрачках.
Овчарки, едва услышали команду, тут же перестали рычать, сели, как на выставке, но продолжали за мной наблюдать. «Опять у меня галлюцинации» - подумал я, вспомнив свою неудачную охоту на волка - тогда у меня тоже от удивления отвисла челюсть, и потемнело в глазах. В каком-то отупении я таращился на девушку, которую разыскивал столько лет, в существование которой почти уже не верил, решив, что те встречи на автобусной остановке происходили лишь в моём воображении, а тут… вот…Она. Видимо, выглядел я в этот момент нелепо, потому что Анника вдруг расхохоталась.