- Ты думаешь, напрасно мы женимся на женщинах своего круга? – гневно вопрошал отец. – Думаешь, это чья-то дурацкая прихоть? Вопрос крови очень важен, сын. Человек и к богатству, и к власти, и к хорошим манерам должен быть сызмальства приучен. Как себя на людях вести, во что одеться, что и о чём говорить, как челядью повелевать, как за мужем ухаживать, а коли понадобится - как дельный совет ему дать. Это твоя Ведана знает? Я понимаю - она тебя, считай, выходила после той страшной охоты. Пока ты у неё в избе лежал, заботилась как могла. Так отблагодари её - перстнем дорогим или серебром, но влюбляться-то в неё зачем? Что тебе - других девок мало?
- Не нужны мне другие! – горячился Олег. – А Ведана всё знает. Она и грамоте обучена, и умна не по годам, и в будущее без страха глядит. И от богатства голова у неё не закружится – оно ей не надобно.
- А я вот думаю, что как раз за этим она и гонится! Ты подумай сам: Феодора, дочь боярина Щелкуна, всё уже имеет. Челяди под её рукой столько, что враги забоятся – решат, что целое войско перед ними. Даже у Великих Киевских князей столько прислуги отродясь не было. Украшения и византийские ткани с ума её не сведут, сундуки с добром наскучили. А Ведана твоя с малых лет окромя домотканой рубахи и лыковых лаптей ничего не знала. Каково это – ничего не иметь и вдруг получить всё сразу? Такое испытание мало кто выдержит. Душа-то человеческая на грехи падка - глазом не успеешь моргнуть, и не узнаешь свою невесту. Характер у ней испортится и скиснет, как перестоявший квас, станет она упряма и капризна. Возжелает, чтобы кланялись ей те, кому сама раньше кланялась, а это, почитай, раздор и смута среди бояр и ближников. Вот тогда не говори, что я не предупреждал тебя.
- Что ты такое говоришь, отец? Ты её совершенно не знаешь, а и богатый иной раз душу готов продать, дабы богатство своё приумножить. Я ей слово дал, что в жёны возьму... Кем же я буду, коли моё слово ничего не значит? Нет, не отступлюсь от Веданы. Люблю я её и коли препятствовать мне станут, - тут юноша выразительно посмотрел на отца, - брошу всё и уеду из города – уж ты мне поверь!
Князь слушал сына, гневно раздувая ноздри. Вспомнилась ему одна девушка из далёкой молодости, которую полюбил он также сильно и страстно, но предал её, избрав между двух путей бремя правителя, судьи и воина. Видно, наказывает его нынче Бог за давние грехи – Олег был гораздо упрямее и по глазам видно – слово своё сдержит. А раз так, препятствовать ему в открытую – вконец рассориться. Этого князь очень не желал – одного Далебора было достаточно. Но и с Щелкуном портить отношения не хотелось. Уж больно тот скользок – как бы к недругам не переметнулся, услышав об отказе Олега жениться на его дочери. Мало кто из правителей сейчас радеет за Русь, за веру православную и сплочение народа – дальше собственного носа никто смотреть не желает. А так, сыграв свадьбу, держал бы Мстислав Изяславич хитрого боярина при себе, на виду, чтобы тот ничего пакостного задумать не мог.
- Олег, - молвил князь, стараясь говорить спокойнее, - не след считать, что лишь о себе думаю, желая породниться с Щелкуном. Чую – тяжёлые грядут времена, ослаблена Русь междоусобицами и тому радуются наши враги, а их, поверь, меньше не становится. Показывая свою слабость, мы помогаем им уверовать в собственное могущество.
Мстислав Изяславич говорил правду. С половцами всё было ясно: на русские земли они ходили по зову русских же князей, погрязших во внутренних распрях. На востоке не прекращались стычки с Волжской Булгарией - году в 1220 она захватила Устюг, и воинственными мордовскими племенами, в особенности с эрзянами. Но самая страшная угроза таилась на западе: именно оттуда к границам Руси приближался Орден Меченосцев[2]. Немцы уже давно закрепились в Литве, основав город Ригу; отстраивали на прибалтийских землях крепости и монастыри. Эсты и пруссы им ещё сопротивлялись, просили у русских помощи, и те отправляли в поход свои дружины, но выстоять перед планомерным натиском католического запада прибалтийским народам всё равно не удавалось – слишком неравны были силы. В Ливонии датские рыцари основали крепость Ревель, которая служила им опорой для дальнейшего движения на Восток. Так, шаг за шагом, латинские епископы распространяли католическую веру, и только внутренние распри между немецким королём и Святым Престолом ещё давали Руси немного драгоценного времени для подготовки к натиску Запада.
- Я верю, - продолжал князь, - наступят времена, когда встретятся на поле боя русские люди и молвят в сердцах: «Братья, зачем нам убивать друг друга на радость нашим врагам? Вера наша едина, и традиции, и язык, и земля, завещанная славными предками. Оставим же злобу и равнодушие, не пройдём мимо, если супостат похвалится перед любым из нас. Если поймёт он, что за одного обиженного русича придётся ему иметь дело с сотней, а за сто обиженных – с целою ратью, то прежде, чем напасть или оскорбить – хорошенько о том задумается. Пока же князья и прочий люд заботятся о своём кармане, и за мелкими делами не зрят общего. Потому-то, Олег, - сурово заключил князь, - самое время собирать земли и народ под руку свою. Ты правитель, сын, а потому не только за себя, но и за вотчину свою радеть дожен. Женившись на простой крестьянке, ты сделаешь своих сыновей безродными. Каково будет им, когда народ и бояре усомнятся в их праве на власть? Подумай над этим Олег, крепко подумай!