- Понял, - кивнул гонец. – Всё сделаю, как велишь, княже.
- Тогда с Богом, - благословил его Олег и долго смотрел вслед.
Даже когда всадник перебрался вброд через реку и скрылся на противоположном берегу, он всё ещё стоял и стоял, чувствуя в душе какую-то тягостную, сжимающую грудь тоску. Вскоре в темноте, опустившейся на остывающую от горячего солнца землю, ещё ярче и веселее затрещали костры. Воины улеглись рядом, вповалку, постелив на землю потники. Некоторые под головы подложили сёдла. Только дозорные и боярин Еремей не смыкали глаз. Сон не шёл к боярину. Он долго и сердито ворочался, а поняв, что скоро не уснёт, поднялся и присел у огня. Перекинулся несколькими фразами со сторожей. Нехорошее предчувствие одолевало его, заставляло прищуриваться и вглядываться в свернувшуюся клубком темноту. Только когда на горизонте стало светлеть, усталость сморила боярина и он, поклёвывая носом, завернулся в походный плащ и уснул.
Предчувствие не обмануло старого воеводу. В тот час, когда едва забрезжил рассвет, а туман, поднявшийся от реки, поглотил берег, земля задрожала от конских копыт. Дозорные тут же подняли тревогу, лагерь ожил, наполнился криками и лязгом оружия. Кто-то вздевал кольчугу, кто-то хватался за щиты и сулицы, кто-то доставал из чехлов луки и стрелы. Еремей первым вскочил в седло, вдел руку в петлю, продетую сквозь рукоять булавы, и скомандовал:
- Сомкнуть строй! Защищайте княжича!
За его спиной стала образовываться стена из щитов. Топот вражеской конницы раздавался совсем близко, но туман, стелящийся над землёй, ещё скрывал её. Наконец, из сумрака выскочили тёмные, зловещие фигуры всадников – взметавших землю, с перекошенными злобой лицами, в тускло поблёскивающей кольчужной чешуе и с мечами в руках. Навстречу им полетели стрелы и сулицы, и несколько всадников вылетели из сёдел. Хрипя и захлёбываясь кровью, пали некоторые лошади, о них споткнулись другие – создалась свалка, оглашаемая рёвом и стонами. Но всадников было много, они шли размашистой лавой, и рукопашная схватка началась. Дружина Олега оказалась смята в центре и с левого фланга – оттуда за спину устремилась вражья конница. Сам княжич бился рядом с Еремеем и Вышатой, с перекошенным яростью лицом и пеной вокруг рта. Его окровавленный меч резал и колол, подобно молнии; с губ рвался хриплый удушливый крик.
- Не сдюжим, княже! - орудуя булавой и обливаясь потом, воскликнул Еремей. – Нужно прорываться к лошадям.
Вышата пронзил шею выскочившего из тумана коня, тот взвился на дыбы, роняя всадника и молотя по воздуху копытами. Слева показался пеший вражеский воин и парень схватился с ним на мечах, прикрывая княжича со спины. Из молочной пелены со свистом вылетело копьё и пронзило горло Еремея. Он захрипел, взгляд его помутнел, рука разжалась, выпустив булаву, которая безжизненно повисла на петле. Боярин упал на колени, во рту забулькало и оттуда пошла кровь.
- Нет! – бешено заорал Олег, и с удвоенной силой рубанул своего противника по плечу, разваливая надвое.
Повернувшись к Вышате и, вращая безумными, в красных прожилках, глазами, крикнул так, что вены, вздувшиеся на шее, казалось вот-вот лопнут.
- Назад! По коням!
Те немногие храбрецы, что остались от его порубленной дружины, стали прорываться к мечущимся среди деревьев лошадям, отвязывать их, вскакивать в сёдла, отбивая жестокие атаки. Многие так и не добежали, упали сражёнными среди дьявольского железного лязга, остервенелых воплей, топота копыт, и торчавших из земли обломков стрел и копий. Вышата добежал, вдел ногу в стремя, но его тут же что-то оглушило, ударив в шелом. В глаза полетели огненные брызги, после которых накрыла тишина и мрак. Он упал, а за ним упал и ударивший его враг – меч Олега пронзил его насквозь, выйдя остриём из груди.
И тут туман впереди как будто рассеялся и на пригорке показался всадник в чёрном, как сама ночь, корзно. По обе стороны от него находилось охранение, числом до десятка воинов. Олег провёл рукой по лицу, будто смахивая с глаз кровавую пелену, всмотрелся и, узнав, вздрогнул. Бросив измочаленный, истерзанный щит, опустив меч, с которого в пыль срывались тяжёлые алые капли, пошёл вперёд, будто, не замечая творившейся вокруг бойни и наваленной груды тел.
- Далебор! – зверея, прорычал он. – Я пришёл поговорить с тобой! Слышишь меня? Я пришёл...
Досказать он не успел: в воздухе прошелестело копьё и, пробив доспех, впилось в грудь. Олег удивлённо посмотрел на торчавшее оттуда древко, которое стало клониться к земле, увлекая его за собой. Сердце княжича глухо и сильно стукнуло, затем – ещё раз, и... навсегда остановилось. Последним, что выдохнули иссечённые, испачканные красной рудой губы, было слово – Ведана.