Она поверила... Раз... Другой... Расстаться с ним было невероятно тяжело, но ещё тяжелее было поверить, что перед ней разыгрывался великолепный спектакль. Николаю были неведомы боль и переживания других людей. Она сделалась рабыней коротких приступов притворной нежности, заботы, ласки; верила, что в такие моменты он настоящий, а жестокий, бесчувственный зверь, проявляющийся время от времени – это последствия непростого, тяжёлого прошлого. Но даже если и так – она-то... она-то тут причём? За год совместной жизни Николай свёл их отношения к простой формуле: "Я - весь такой блистательный, импозантный и умный снизошёл до тебя - жалкой и серой женщины, и ты обязана благодарить меня за это". К сожалению, осознание своего печального положения к Нине пришло слишком поздно... Избиения стали регулярными и происходили уже на глазах у дочерей.
Так прошёл ещё один год... Раздавленная, потухшая, несчастная бледная тень – вот во что она превратилась. И ведь удивительно: подруги сочувствовали не ей, а Николаю. «Как такой солидный, всегда опрятный и хорошо одетый мужчина связался с такой невзрачной мышью, как Нинка – неухоженной, не пойми во что одетой и с неряшливой гулькой на голове?» Но что-то неразрушенное, неосквернённое в её душе ещё осталось, и однажды, собрав вещи, она взяла дочерей и ушла к матери. Нетрудно догадаться, что и там ей предстояло выслушать много нелицеприятных слов, но она всё перетерпела и осталась. Николай заявился к тёще в тот же вечер, с вином и цветами. Из его уст лились потоки красивых слов, он улыбался, манерничал и закончилось всё тем, что мать тихонько вызвала Нинку на кухню и заявила: «Такого мужа ещё поискать надо, дура! Чего тебе не хватает? На шею мне сесть вздумала? Нет уж... бери свои чемоданы и пошла вон!»
Грачёв слушал абонента, не перебивая. «И впрямь дурища», - думал он, в очередной раз переворачивая исписанный блокнотный лист. Правда, ему стало искренне жаль эту Нину.
- Вы сбежали от него?
- Да... Я сняла номер в гостинице. Дочки сейчас там, одни... Он найдёт нас, я знаю. Он сказал, что если я уйду от него, то он отыщет меня в полнолуние и убьёт. Помогите... Я не знаю, как жить дальше... Я бы уже давно руки на себя наложила, но мне дочерей жалко - как они без меня?
В трубке послышались рыдания.
- Я сейчас приеду за вами, - сказал Грачёв. – Стойте неподалёку от таксофона и никуда не уходите. Слышите?
- Да. Но как мы узнаем друг друга?
- Я сам к вам подойду. Полагаю, вы одна там такая – заплаканная. В общем, Нина, успокойтесь, ничего не бойтесь, и ждите меня.
Дав отбой абоненту, следователь накинул куртку и выбежал на улицу. Уже за рулём набрал Романа.
- Хочешь узнать, чем закончится история с Фёдором Чудовым? – сказал он, едва на другом конце провода подняли трубку.
- Да, конечно.
- Тогда приезжай как можно скорее. Завтра ночью поможешь мне его взять... И да – это опасно! Ты помнишь?
- Да...Я скоро буду.
[1] Татуировка в виде перстней, изображающие чёрный ромб в белом квадрате – «масть пацана», могильный крест – убийца. В настоящее время «перстни» почти не используются.
Глава 26. Заговор
Удельная Русь. Начало XIII века.
О случившейся трагедии ещё не знали: ни отец Олега, ни Ведана. Правда, в то самое, страшное утро, девушку вдруг качнуло во дворе от тревожного толчка в сердце, и с того момента будто игла засела там. Ведана остановилась и в голове её понеслась одни и те же, какие-то серые, холодящие кровь слова: «Что-то случилось... С ним что-то случилось...» Едва уняв дрожь, охватившую пальцы рук и губы, девушка подняла с земли рассыпавшуюся свекольную ботву и отправилась в хлев кормить поросят. Тревога не прошла и вечером - Ведана чувствовала себя брошенной и одинокой. Вокруг царила какая-то давящая и безмолвная пустота. Ночью обратилась в волчицу и помчалась к Ольхову, ловя ноздрями свежий ветер, но легче не становилось. Долго стояла недалеко от главных ворот, тяжело дыша, скрытая темнотой. Там, наверху, двигались огоньки факелов – это стража обходила отмерянный участок стены, иногда тихо переговариваясь и вновь смолкая. «Где же ты, - беззвучно шептали губы волчицы. – Услышь мою тоску... Мою боль... Выйди ко мне...» Но, до утра из ворот так никто и не вышел.
За несколько дней до этого боярышня Феодора, дочь Щелкуна, тоже потеряла покой и сон. И было отчего: узнала, что какая-то безродная деревенская девка охмуряет её жениха, да не просто жениха – княжича! Об этом ей донесла служанка, которая шпионила в тереме Мстислава Изяславича. Служанка эта подслушала разговор, состоявшийся между князем и его сыном - Олегом, во время которого обсуждались переговоры с Далебором и необходимость заключения мира.