Фрэнсис. Вы считаете, что я пишу такое? Вы думаете, я пишу такие книги?
Мадлен. Понятия не имею, что вы пишете, Фрэнсис.
Фрэнсис. Ах, да, конечно.
Мадлен. Я уверена, что у вас там все про богатый внутренний мир. Вот и прекрасно. Из этого можно выжать немало денег.
Фрэнсис. Вы полагаете, я пишу ради денег?
Мадлен. Почему бы и нет?
Фрэнсис. Из-за денег, да?
Мадлен. Нет. (Мадлен опять встает и проходит через всю комнату. Потом снова садится). Вы это делаете, чтобы придать значимость совершенно незначительным вещам. Вот зачем вы это делаете.
Наступает тишина. Фрэнсис кажется слегка растерянной; она внимательно следит за Мадлен.
Фрэнсис. Я не уверена, что поняла, что вы хотите сказать.
Мадлен. Не поняли?
Фрэнсис. Нет.
Мадлен. А я думаю, всё вы поняли. Что там у вас происходит, какие события? Вы встаете утром, вам надо отвести детей, и вы полчаса выбираете… ну, не знаю, что вы там выбираете, — допустим, выбираете, какой бы комбинезончик им сегодня надеть. Это что? Пустая трата времени? Мгновения, прожитые впустую? Нет, если потом вы можете об этом написать.
Фрэнсис. Вы думаете, я поэтому пишу?
Какое-то время Мадлен холодно смотрит на нее.
Мадлен. Вы говорите, что начали писать уже в зрелом возрасте. Интересно, почему так?
Фрэнсис. Я вам уже говорила.
Мадлен. Разве?
Фрэнсис. Просто потому, что обнаружила в себе талант к этому.
Мадлен. Неужели только потому? И все?
Фрэнсис. Да. (Фрэнсис на секунду замолкает). Да, только потому.
Мадлен. А может быть, вы подумали, может, почувствовали, что жизнь, прожитая в магазинах детской одежды, не может считаться слишком удавшейся.
Фрэнсис. Нет, мне так не казалось. Почему это я должна была так чувствовать?
Мадлен. А начав писать, вы сможете присвоить любой жизненный опыт, какой только захотите. Разве нет? Разве писатель не это делает? Писатель все перекраивает по-своему, в этом весь трюк. И тогда все обретает вес, обретает смысл. По крайней мере, на первый взгляд. А разве всем не этого хочется? Каждому из нас? Чтобы наша жизнь обрела смысл. Нет? (Мадлен ждет ответа). Поймите меня правильно. Если вы думаете, что я вам завидую, то вы правы. Это было бы так здорово, нисколько в этом не сомневаюсь! Если бы только жизнь не прошла мимо, если бы жизнь не прошла стороной… Я бы все за это отдала. Это было бы таким утешением. Просто поменять местами несколько слов, подогнать их под нужный трафарет, и они уже больше не режут слух, они вдруг превратились в мелодию. И выходит, что время, в конце концов, не было потеряно зря.
Мадлен говорит с горечью. Фрэнсис отвечает очень спокойно.
Фрэнсис. Я не чувствую, что прожила жизнь впустую. Я растила своих детей. Разве это впустую потраченное время?
Мадлен. Нет. Я не об этом. А о том, что мужчина, которого вы любили, был с другой женщиной. И что все, что он вам говорил, было ложью.
Наступает пауза, в течение которой Фрэнсис решает, как ей ответить на слова Мадлен. Наконец она говорит.
Фрэнсис. Здесь холодно. У вас всегда так холодно?
Мадлен встает и идет к гардеробу, чтобы достать для Фрэнсис теплую кофту.
Мадлен. А теперь, говорите, это будут мемуары?
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Не роман?
Фрэнсис. Нет.
Мадлен. Что, просто словесный понос с благими намерениями? Да?
Фрэнсис. Нет.
Мадлен. А что? Обычная история женщины, которую предали?
Фрэнсис. Надеюсь, что нет. Я рассчитываю на нечто более оригинальное.
Мадлен. Что же тогда? «Все Мужчины Подлецы»?
Фрэнсис. Вряд ли.
Мадлен. А то это популярный жанр. Или вот еще: «Я Не Позволю Собой Командовать». Это еще один жанр. «Я Не Позволю Мужчине Собой Командовать».
Фрэнсис. Я действительно не позволю.
Мадлен. И я тоже, представьте. Всегда была против этого. Чтобы все планировать «от сих до сих». (Мадлен протягивает кофту). Вот, держите.
Фрэнсис. Спасибо.(Надевает кофту и плотно запахивает ее вокруг себя.)