Дык
Дык
Не знаю. Странно. Странно, что встретившись взглядами, зацепившись, даже на короткое мгновение, мы понимаем друг о друге, больше всего остального, потому что понимаем все. Самое важное, самое сокровенное воспринимается нами в эти короткие мгновения, а остальное - неважно. Люди чувствуют друг друга и понимают, но сомневаются в своем понимании и чувстве. Почему-то - сомневаются. А слова все только запутывают, искажают, мерцают и скрывают. Нет лучшего способа, что-то утаить. Ничего утаить нельзя, но всегда можно попробовать. А вдруг? Этот «вдруг» - такой «невдруг», такой непонятный и безнадежный «невдруг» и такой неизменный в своей безнадежности. Такой неизменный.
Нет ничего сложного в людях. Все мы - простые и прозрачные. Маленькие хитрости и большие сложности. Маленькие подлости и большие. Большие надежды и небольшие силы. Так в костре маленькие лепестки прячутся за большими языками, сливаются друг с другом, наливаются синевой и тьмой, улетают искрами и танцуют на углях. Мы танцуем на остывающих углях. Это - наша небольшая территория ускользающих лепестков огня, наша жизнь.
Все люди смотрят в глаза и прячут, отводят свой взгляд, сомневаясь и опасаясь понимания. А когда не отводят - приходит понимание и любовь. Или ненависть. Или непонимание. Или надежда. Но с надеждой все непросто. Стоит присмотреться. Вокруг каждого мириады искр и прозрачный шлейф не случившегося. Шлейф надежды в мерцании искорок чувства. Шлейф чувства подернутого пеплом надежды. Ничего сложного. Все просто.
Громкое, раскатанное по всему небу эхо, давит на уши и вдавливает голову в плечи. Нужно ли вам для понимания, что там, далеко, идет гроза - видеть ветви ярких деревьев, их мгновенные силуэты разлетающейся вдоль ветвей молнии? Видеть темные тучи и слышать возглас соударения. Поставлять лицо под порывы ветра. Поправлять отлетевшие пряди и ощущать влагу дождя еще не выпавшего из туч. Этот край грозы с вами задолго до этого мгновения. Вы его видите и слышите, задолго до явления. Так и здесь.
Хлопнуло, распахнутое настежь окно, посыпалось разбитое, сдвинулось неподвижное и унеслось вдаль надуманное. Унеслось и растворилось в глубокой безмятежности будущего. Оно - там. А мы остались, чтобы встретить и встретиться. Из неба выпадают деревья и прячутся голоса живых в раскатах и шелесте листвы и грозовой росы, выпадающей с края потемневшего неба. И шипит трава, и угли взрываются тяжелыми каплями и пеплом. И гаснут искры. И ладно.
По асфальтовым лужам весело скачет босоногая девчонка. Размахивает руками и босоножками, подкручивает гибкое тело, оборачивается разлетающимися брызгами и мокрым волосом. А навстречу движется гроза, высаживая тонкие стебли и громыхая согласными. О-о-О-ооо. Холодные, крупные капли осыпаются с зонтов, стекают с крыш, разливаются по поверхности, долбят клювом и пищат за стеклами и витринами желторотые птенцы неба. Веса - нет. Есть притяжение. И капли сливаются в ручьи и мгновенья. И - текут. Ржавая вода по гибким трубам. Сердце бухает тяжелыми лапами в медвежьих зарослях дикой малины. Затекают мысли под свод и вспыхивают напоминанием. И слышна музыка. Несет ее ветром и сносит мимо. И девочка танцует под холодным дождем и держит, в мелькающих по сторонам руках, босые ножки обуви и ускользающую мелодию звонких капель.
Мимо мчится машина и окатывает девчонку грязной водой собранной в лужу со всего города.
- Козел!!! Тварь!
В машине сидит козлиная борода, ветровое стекло заливают потоки, в салоне гремит немецкий утяжеленный рок. Борода никуда не спешит, просто любит быстро мчаться сквозь дождь по пустеющим улицам под раскаты рока. Грома в машине не слышно. И ему хорошо. Очень.
К девочке подходит мальчик. Мальчик впечатлен танцем и самой девочкой.
- Простите. Я могу вам чем-то помочь?
Девочка оборачивается и мальчика обжигает яростью и пламенем несбывшегося. И все.