И Александр Степанович держался. Вася уже изучил повадки малининских приступов -- и научился отбивать их атаки, даже обращать их в бегство.
-- Ты, Вася, можешь стать по совместительству деканом в мединституте, -- восторгался Александр Степанович, возвращаясь в нормальное рабочее состояние. -- Но признайся: и в педагогику и в медицину продвинул тебя я!
-- Вы, Александр Степанович... Вы! -- трепетно соглашался Кульков.
Операция "Пень" называл каждый такой случай Александр Степанович. Юлия Александровна в эти операции посвящена не была. Поэтому она сказала отцу: --В институте считают, что ты без Васиных подсказок не способен решить ни одной задачи. Запираетесь как влюбленные!
-- Коллегиальность! -- отшучивался Малинин.
-- Двое в запертой, отгороженной от всех комнате -- это не коллегиальность, а групповщина.
"Еще немного -- и она произнесет столь любимое дедушкой слово "семейственность", -- ужасалась Катя. -- Сколько можно терпеть эту несправедливость? Я должна доказать, что Вася -- рыцарь, спаситель... Обязана! Но как это сделать?"
5
В свободные часы Александр Степанович пытался развлекать семью, чтобы Юлия Александровна не ощущала одиночества. Но она ощущала -- и это иногда прорывалось беспричинным, как считала Катя, раздражением.
Однажды атмосфера, несмотря на забавные дедушкины воспоминания, все сгущалась: выяснилось, что забавные истории Юлии Александровне были давно известны и что она даже Александра Дюма по нескольку раз не перечитывает.
Очень вовремя зазвонил телефон... Катя обрадовалась, потому что телефонные дедушкины беседы часто преображали обстановку: Юлия Александровна, вслушиваясь, вновь проникалась уважением к позициям, научной бескомпромиссности отца и осознавала свое необъективное к нему отношение, постепенно и виновато сменяя его на объективное.
-- Что мне дороже -- друг или истина? -- произнес в трубку дедушка. --Вы мне не первому, я слышал, задаете такой вопрос... Дороже то и другое! А верность другу на этот раз не вступает в конфликт с верностью истине. Вы не убеждены? Тогда мне придется забрать статью. -- Выслушав контраргументы, Малинин непримиримо отчеканил в трубку: -- Ни одного эпитета не уступлю! Что? Конечно, беру на себя: под статьей же стоит моя фамилия, а не ваша.
И, не попрощавшись, повесил трубку.
-- Ничего... Напечатает так, как написано, -- пробурчал Александр Степанович, возвращаясь к столу.
-- Рецензию на очередную кульковскую книжку? -- уточнила Юлия Александровна.
И Катя поняла, что этот звонок предгрозовую духоту на озон не заменит.
-- Хочу тебе напомнить, отец, упрямство и бескомпромиссность -- понятия разные. Представляю себе, сколько неумеренных прилагательных ты прицепил к каждому существительному в этой статье! Победный марш из оперы "Аида"? И по такому мелкому поводу?
-- Мелкому? -- Александр Степанович упер огромные, поросшие сединой кулаки в стол. -- Проповедовать дружбу и братство в наше время... Что может быть прекраснее этого?
-- Достойному делу надо достойно служить. Иначе оно компрометируется.
-- Он служит достойно и в науке, и в жизни.
-- Ну в жизни-то он служит только себе.
-- Значит, я что, слепец? Или глупец?
-- Просто ты приписываешь людям свои качества, думаешь, что они взирают на мир твоими глазами. Воображаешь Кулькова своей копией, а он, я думаю, твой антипод.
-- Потому что из молодых да ранний? Обожаю выдвигать молодых! Это наш долг. Вы-дви-гать!
-- Но не протаскивать Слова в русском языке имеют четко определенный смысл! По-моему, почти все завучи и школьные директора города -- твои выдвиженцы. Я же их "антиподами" не называю.
"Что мама говорит? Если б она знала! Если б знала... -- молча терзалась Катя. -- Я должна доказать ей. Обязана!"
И вдруг жажда защитить Васю подсунула ей сюжет -- хитроумный, но, как показалось Кате, беспроигрышный.
"Он не фанатик?" -- спрашивала Юлия Александровна о Васе Кулькове. А дочери она иногда задавала не менее прямой и обескураживающий вопрос: "Ты у нас не авантюристка?" Александр Степанович начинал защищать внучку, вместе с тем утверждая, что если Кате действительно досталось его обаяние, то внешние признаки авантюрности могут быть.
Катя решила сознательно сочинить глубоко незрелую, ошибочную статью "Друг или истина?" и опубликовать ее в своем рукописном журнале. Она вознамерилась наперекор мнению мамы и здравому смыслу доказать, что друг в любых случаях выше истины и что братские отношения великих людей, детально изученные Васей Кульковым, якобы тому живое свидетельство. Она напишет статью вопреки логике, а Вася придет и вопреки логике ее защитит. Хотя здесь будет и "вопреки" и "по воле"... По воле верности их семье. По воле благодарности дедушке! И мама наконец-то отбросит, даже отшвырнет свое неверие, свои подозрения.
Катя заранее показала Васе статью, и он, заливаясь клюквенным морсом, упрятал полшеи в плечи. Затем прочитал еще раз, по ходу как бы разбавляя морс водопроводной водой. И посоветовал:
-- Все-таки... обозначь вверху справа: "В порядке обсуждения". Тогда (пусть это не прозвучит цинично!) и спрос будет иной.
Но Катя мечтала, чтобы спрос с нее был беспощадный, чтобы она начала пускать пузыри, утопая, а Вася бы протянул руку и спас ее. Как он протягивал руку, чтобы массировать поросшую сединой грудь дедушки...
-- Вам статья-то понравилась? -- Катя захотела без обиняков выяснить, что ее ждет.
-- Она подкупает своей необычностью, откровенностью!... Катя облегченно вздохнула: статья, которая занимается подкупом, хорошей считаться не может.
-- Некоторые ворчат по поводу молодых, -- продолжал Вася. -- А они, оказывается, готовы стоять так вот, плечом к плечу... Но "В порядке обсуждения" все-таки припиши.
-- Я хочу, чтобы обсуждение состоялось у нас в восьмом классе "А". Вы сможете прийти?
-- Я не смогу... не смочь! И Соня вместе со мной придет. Хоть класс ее параллельный... в данном случае параллельные пересекутся.
"Параллельные при всем желании пересечься не могут", -- подумала Катя. Но возражать не стала: пусть мнение учительницы литературы, ее классной руководительницы, утверждавшей, что сила образа в его безупречной точности, на сей раз не подтвердится.