А пока… Утешала лишь работа, которая нравилась, потому что ни одной одинаковой сумочки не связала, и придумывать что-то новенькое — это очень здорово.
Ну а потом началось такое… И Арина, потаращив глаза на то, что творилось вокруг неё и что вытворяла она сама (то есть её руки), пришла к выводу, что именно из-за этого ей и запретили учиться дальше.
…Пока шла вниз, размышляла о себе. Внешность у неё не слишком колоритная. Но, наверное, пока колорит и не нужен. Ну, в таких условиях, когда не до себя. И раньше не заморачивалась, так почему сейчас должна? Ну, темноволосая. Ну, глаза не очень большие. Ну, положим, нос длинноватый. И рот такой же. Но ведь и лицо длинное, так что ничего излишне выдающегося. Хм. А хотелось бы что-то изменить во внешности, будь такая возможность? «Какие-то глупости думаются!» — вздохнула девушка.
Спустившись к лестничной площадке с почтовыми ящиками, она, затаив дыхание, проверила свой. Еженедельная городская газета в восемь страниц уже пряталась в ящике. Арина, раскрыв последний лист, быстро пробежала глазами колонку частных объявлений. Прислонившись к подоконнику, опустила газету и крепко задумалась. Что бы это значило? Да и… Правильно ли она поняла то объявление, которое её до сих пор интриговало и которое уже вторую неделю не появляется в газете?
Сунула газету в сумку и побежала дальше. А вот из подъезда, заранее напялив солнцезащитные очки, вышла очень осторожно и сразу заоглядывалась по сторонам… Сегодня вроде всё спокойно. Арина зашагала вдоль дома к дороге: до парка ещё доехать надо. Возле одного подъезда шаг замедлила. Болтали две местные жительницы — самые усердные собирательницы слухов и сплетней.
— …И вот смотрю я, а на кустах висит штука такая! — ахала низенькая толстушка за шестьдесят, с короткими, крашенными в блёкло-рыжий цвет волосами и в весёленьком платье в мелкий жёлтый цветочек на коричневом фоне. — И чего только в неё не вплетено! Тряпки какие-то, верёвки, даже кружево! И клочья шерсти! Ну, думаю, это та ведьма, из первого подъезда которая, навешала тут! Потом посмотрела — ах, батюшки! И за домом на кустах такое же висит!
— Где? — в тон ей ахнула собеседница, высокая сутулая женщина в сиреневом спортивном костюме, и немедленно оглянулась на газонные кусты черноплодки. — Покажи, что ли!.. Чтоб не попасться той ведьме! И чего им, ведьмам, не хватает! Вешают и вешают! Всё бы им порчу навести на невинных людей! И чего они с этого имеют, а?
Арина и головы к ним не повернула. Прошла мимо, соображая: в следующий раз надо повесить свои странные «безделушки» так, чтобы их никто не заметил.
На своей остановке она садиться не любила: слишком много здесь знакомых и соседей, которым впустую болтать нравится. Поэтому привычно протопала мимо навеса и зашагала к следующей остановке. Утреннее солнце светило мощно — как выражался брательник. И через минуты пути девушка поняла, что вспоминает о следующей остановке с огромной любовью: тамошний навес был частью небольшого магазина, а значит, в его кирпичной тени и бетонной прохладе можно будет отдышаться.
Остановочный навес быстро приближался — Арина, не будучи слишком худосочной, уже смахивала пот со лба. А какой замечательный переход от жары — к чуть сыроватой (вчера дождь был) прохладе!.. Девушка с облегчением плюхнулась на широкую скамью — и мгновенно замерла, почуяв сбоку знакомый леденящий холод. Машинально облизала губы и, сняв чёрные очки, осторожно повернулась посмотреть.
Скамья упиралась в угол навеса. Там, в самом тёмном месте, ссутулившись, сидел мальчишка — наверное, класса из седьмого или восьмого: Арина привыкла определять возраст тех, кто младше, по школьным параметрам. Самый обыкновенный: темноволосый, с чуть острым, худеньким лицом, с которого угрюмо смотрели исподлобья небольшие тёмные глаза. И одет в обычные одёжки — в футболку и шорты. Один из сотен…
Пришлось с минуту смотреть в упор, благо пацан не поворачивался, чтобы увидеть: его голова тонула в ядовито-дымчатом облаке, которое так стремительно шевелилось, словно его с бешеной скоростью размешивали ложкой. С таким девушка уже сталкивалась, но… Первое, что поняла ошеломлённая Арина: пацан чувствовал это облако. Нет, это — реакция на облако, тоже привычна. Правда, пацан морщился — следовательно, он чувствовал его болезненно, что уже плохо. А вот второе её поразило: время от времени он поднимал голову и смотрел на дорогу, на проносящиеся мимо машины и тормозящие на подходе к остановке автобусы и троллейбусы. Он сглатывал слюну, глядя на машины. И тогда (Арина глазам не поверила) дымчатое облако жадно тянулось к той, которую пацан провожал глазами, а тот, словно спохватившись, резко опускал голову, и облако (с разочарованием — для изумлённой Арины, чувствующей это) возвращалось на место, и пацан снова морщился — пока от головной боли, знала она.