Сэндис похолодела. «Ведь не Кайзен же ее вырвал, верно? Зачем она Кайзену?» Ведь Сэндис незаметно посматривала на нее. К тому же Кайзен уверен, что она не умеет читать… Или нет?
«Глупости, – увещевала она себя, – у тебя просто ум за разум заходит. Кайзен явился сюда по своим делам. Его интересовали счета, а не обмен золота».
Но с Кайзеном ум всегда заходил за разум. С Кайзеном всегда приходилось держать ухо востро.
Кассир принялась выдвигать полные ящики и просматривать папки одну за другой. Одну даже просмотрела дважды.
– Я не нахожу счета, открытого на фамилию «Гвенвиг», – прищелкнула она языком. – Позвольте мне пообщаться со старшим кассиром.
Женщина поднялась и вновь исчезла за дверью.
Сэндис схватила книгу, развернула ее и быстро пробежала глазами по страницам, ища свою фамилию. Но ее нигде не было. Сэндис погладила бугорок. Ничего.
Неужели Кайзен предугадал, что она придет сюда в поисках Талбура Гвенвига?
От ужаса у Сэндис подкосились ноги, кровь жарким потоком прихлынула к сердцу. Уронив книгу, словно обжегшись, она отшатнулась от стойки. Круто развернулась и огляделась. Померещилось, что ледяные пальцы Кайзена сомкнулись на ее шее. Сэндис подпрыгнула.
Пора делать ноги.
Она выбежала из банка и ринулась в город. Ей надо найти его, ее повелителя. Но вместо повелителя она нашла полицейского в темно-алой форме.
Вид стража порядка отрезвил ее. Неужто она позабыла, что ведовство, как называли оккультные практики целезиане, вне закона. Вне закона даже она, невинная жертва, которую принудили стать тем, кем она стала.
Сэндис живо набросила на голову капюшон, отвернулась и спешно направилась в противоположную от полицейского сторону. Слепо ткнулась носом в какого-то прохожего, но, даже не извинившись, поспешила прочь. Куда ей идти? Где найти информацию о Талбуре Гвенвиге?
«А вдруг его вообще не существует?»
«Нет. Не смей о таком даже думать! Твои глаза тебе не соврали, и Талбур Гвенвиг, твой неизвестный родственник, существует. Иначе у кого еще искать тебе спасения? Куда идти?»
Обратной дороги нет, Сэндис это понимала. Если она вернется, наказание будет жесточайшим: и для нее, и для других одержимых.
Надежды нет. А она в ней так нуждалась.
«Может, библиотека? Что, если поискать про Талбура Гвенвига там? Конечно, если он не политик и не упоминался в газетах, то рыться в библиотеке – только время терять. Но чем черт не шутит?»
В животе глухо заурчало. Сэндис с размаху вдавила в него кулаком. Ничего не попишешь – придется раздобыть еды. Украсть. Ведь денег у нее нет. У нее вообще ничего нет. Она пошарила в карманах куртки, но нашла лишь узкий перочинный нож да угольный карандаш.
Сэндис огляделась и, выбрав менее оживленную улицу, пошла по ней. Но как умыкнуть еду? Отправиться на рынок и слямзить с прилавка яблоко? А если ее поймают, куда тогда деваться? На рынке такая толкотня, что особо не разбежишься. С другой стороны, в такой давке никто, наверное, и не заметит мелкого воровства… Или заметит? Схватят ее и увидят печать Духа. И «алые» уволокут ее в кутузку… или какой-нибудь шпион-оккультник донесет на нее… Да уж, попала она в переплет между виселицей и Кайзеном.
Тугой комок застрял у нее в горле, живот свело от голода. Тюремный каземат даже предпочтительнее Кайзена – в застенках глумятся только над телом. А вот Кайзен одними лишь физическими мучениями не довольствуется. Он заодно вынимает душу. Сэндис вспомнила, как три года назад Кайли чем-то разозлила Кайзена – Сэндис до сих пор не понимала, чем именно, – и жрец заставил Кайли смотреть на истязание Риста. Голт вливал ему в горло страшнейший яд, а затем вызывал у него рвоту; так он пытал Риста до тех пор, пока на губах у того не запузырилась горячая кровь. Сэндис ничего этого не видела, зато все видел Хит. А Кайли потом на месяц замкнулась в молчании.
Кайзен не ломал им костей, не уродовал хлыстом кожу. Любой шрам или перелом приходился не по нраву могущественным Духам – они могли отказаться входить в изувеченные тела. А иногда и сами искалеченные вассалы теряли способность принимать духов. Поэтому в запасе у Кайзена было множество пыток, не оставлявших следов. И этими пытками он вовсе не брезговал. Голт частенько кидал на Сэндис и других девушек сальные взгляды, однако Кайзен не позволял ему даже дотронуться до них. Чистота и непорочность вменялись в обязанность каждому одержимому. Но если Кайзен выйдет из себя, возможно, он решится на крайности…
Сэндис тряхнула головой, посторонилась, пропуская мальчишку, тянущего на веревке тощую козу. «Прекрати даже думать об этом!»