Она миновала еще одну часовую башню, фабрику, где изготавливали железнодорожные рельсы, магазин тканей. Возле рынка торговец настойчиво попытался всучить ей корзинку фруктов. Сэндис приободрилась – похоже, она еще не потеряла приличный вид. Вид, приличествующий покупательнице фруктов. Глотая слюнки, Сэндис поспешила дальше.
Задела кого-то плечом, извинилась и замерла. Принюхалась. Какой знакомый, хоть и очень слабый, запах. Запах горящей дури. Голт постоянно ее курил. Как, впрочем, и большинство оккультников.
Сэндис подняла глаза. Нет, это не Голт, но… Кровь застыла в жилах. Его она тоже знала. Землистая кожа, темная одежда, перехваченные тесьмой волосы. Оккультник. Стапс. Прихвостень Кайзена. Тот, что не осмелился остановить ее, когда она покидала логово.
От запаха дури защипало глаза. Понеслась по венам жаркая кровь. Из горла Сэндис рванулся крик: Стапс заметил ее и расплылся в усмешке.
Сэндис развернулась, крутанувшись на пятке так, что чуть не вывихнула лодыжку, и быстрее ветра припустила назад – туда, откуда только что явилась. Стапс попытался ухватить ее своими ручищами, но лишь скользнул пальцами по ее локтю, чертыхнулся и погнался следом.
Несясь как угорелая, Сэндис со всего размаху вклинилась в ближайшее скопище людей, надеясь затеряться среди них, надеясь, что ее тщедушная фигурка проворно, словно ртуть, проскочит сквозь толпу, а массивный Стапс, как до него и Рон, неизбежно увязнет в людском потоке, будто муха в меду.
Позади раздался пронзительный свист. Сэндис похолодела. Это не полицейский. Этот свист она бы узнала из тысячи. И если б у нее не перехватило дыхание, она бы взвыла, как затравленный зверь.
«Стапс не один! Он здесь не один!»
«О, Целестиал, спаси меня и помилуй!»
Но Бог не внимает мольбам грешников.
Сэндис неслась во весь опор. Ноги, сбитые в кровь о булыжные мостовые, пылали огнем и подкашивались. В боку кололо. Под ребрами саднило. Подстегиваемая ужасом, она мчалась на всех парах.
Но преследователи нагоняли. За годы, проведенные в логове, она растеряла былую прыть – у Кайзена особо не разбегаешься. Оставалось одно – спрятаться.
Не оборачиваясь, Сэндис кидала по сторонам отчаянные взгляды. Люди, торговые палатки, помойные ведра, магазин тканей.
Она метнулась к магазину, завернула за него, ринулась к черному ходу. Заперто. Перебежала дорогу и, чуть не врезавшись в мирно стоящую лошадь, помчалась по следующей улице. Оккультники, грохоча сапогами, не отставали. «Сколько их там – двое, трое?» Солнце закатилось за городскую стену.
Сэндис устремилась к часовой башне. Рванула дверь. Открыта. «Слава милосердному Целестиалу!» Ворвавшись внутрь, она очутилась в маленьком пустынном холле с уходящими ввысь лестничными пролетами.
Выбрав тот, что посередине, Сэндис спешно полезла наверх. Добравшись до первого лестничного проема, она услышала, как внизу с грохотом распахнулась дверь. Не останавливаясь, Сэндис полезла дальше. Легкие со свистом выдували воздух. Сэндис молила: «Дверь, дверь. Прошу тебя, дай мне дверь!» Четвертый этаж. Изнемогая, Сэндис схватилась за перила – быстрее, быстрее, быстрее. Они вот-вот настигнут ее. Она уже слышала их хриплое дыхание.
Пятый этаж и… Дверь! «Закрыта», – пронеслось в голове отчаявшейся Сэндис. Но шишковатая, истершаяся со временем ручка медленно поддалась под ее взмокшими от пота ладонями, и дверь открылась.
Прохладный, пропахший гарью ветер ударил в лицо.
Она очутилась прямо под циферблатом, на узенькой круговой площадке, мостике для часовых дел мастера.
В проеме двери замаячили Стапс и два оккультника. Сэндис кинулась вкруг площадки, ища еще одну дверь, еще одну лестницу. Но их не было. За ее спиной бухали шаги оккультников. Сэндис схватилась за перила.
Решение пришло мгновенно: Сэндис перелезла через парапет. Порыв ветра освежил ее влажный от испарины лоб. Зубы дробно застучали от страха. С высоты шести этажей она поглядела вниз, на распростершийся у ее ног город. В глаза ей ударил лучик солнца.
Оккультники замерли.
Бритоголовый Равис выступил вперед. Насмешливо посмотрев на Сэндис, а заодно и на свою куртку, он вскинул руки, словно сдаваясь.
– Сэндис Гвенвиг! Не валяй дурака. Давай-ка возвращайся домой.
Не удостоив его даже взглядом, Сэндис разжала руки и полетела вниз.
С такой высоты она никогда еще не падала. Какое странное чувство. Желудок подбросило вверх. Время убыстрилось и в то же время остановилось. Рванувшийся ей навстречу город превратился в размытое серое пятно. Она не видела ни людей, ни зданий; она не различала звуков. Она просто парила в воздухе, и неистовый бой сердца разрывал ее барабанные перепонки.