Сегодня Рон тоже сродни толстосумам, но вот свежее мясцо ему не по карману – дороговато, как, впрочем, и арендная плата.
Под его ногами дрожали и переливались огни ночного города. Рон дал знатного кругаля, чтобы обогнуть полицейский участок, неспешно перепрыгнул на крышу двухэтажного дома и скользнул вниз по прочной водосточной трубе. В неприметной серой одежде он был почти неразличим во тьме. А изящного покроя воротничок-стойка, последний крик моды, удачно маскировал его под жителя фешенебельного квартала. Пригодится, если кто его засечет.
Выудив из кармана бумажку, Рон сверил адрес:
Округ Два, северо-восточный район столицы.
Он свернул за угол, миновал переулок, перепрыгнул забор и очутился на соседней улице. Ничего себе! Да это не квартира. Дом! Никаких тебе соседей бок о бок или общих владений. Домина, белый-пребелый. Только диву даешься, зачем в этом городе, почерневшем от ядовитого фабричного дыма, который дождь превращает в грязевые потоки, люди красят дома в белый цвет. Вот уж повезло какой-нибудь сиротке прибираться в этаких-то хоромах.
Впрочем, сиротки Рона заботили мало.
Улицы были безлюдны. Здешние жители не вкалывали на фабрике с утра до ночи и с ночи до утра – в этот час они все уже спали. Рон беззвучно – спасибо учителю, который, не жалея сил, вбивал в него науку неслышного шага, – приблизился к дому.
Дорожки в небольшом дворике были посыпаны скрипучей кварцевой крошкой, и Рон недовольно скривился – придется балансировать на бетонном бордюре, чтобы добраться до цели. Хорошо еще, что Эрнсту Ренаду, хозяину дома, не стукнуло в голову завести себе сад. В Дрезберге ничего не росло, даже на окраинах. Все овощи и фрукты для жителей города доставляли с отдаленных северных ферм, куда не проникал удушающий смог.
Рон подошел к юго-западному углу дома и, цепляясь за дымоход и белесые карнизы, вскарабкался на третий этаж. Душка Эрнст позаботился о том, чтобы предложить ему уютный балкончик. Присев на перила, Рон пошарил в кармане, проверяя, на месте ли его маленький золотой оберег, бессчетное количество раз спасавший его от смерти. Вряд ли ему сегодня понадобится амаринт: кража древнего артефакта у одного из богатейших жителей Дрезберга казалась Рону плевым делом, однако никогда не мешает подстраховаться.
Его наниматель в мельчайших подробностях объяснил, как выглядит и где хранится сокровенная тиара. Однако Рон не знал, можно ли ему доверять: наниматель был новый, Рон никогда не работал с ним прежде. Какой-то промышленник, или типа того, вынес он свой вердикт после встречи с работодателем с глазу на глаз. Рон был вольным стрелком, и его клиенты часто менялись.
Он соскочил с перил. Одна только беда с этими кражами – если попадешься, богатеи могут подмазать тюремщиков и политиканов, и те засудят тебя за милую душу! Такой срок впаяют – закачаешься. Разумеется, законы, адвокатов и судей никто не отменял, но в конечном счете в Дрезберге все решали деньги. Да и не только в Дрезберге – повсеместно. А с коррупцией не мог совладать даже оберег Рона.
Мозолистой ладонью он потер щетину на лице. Сейчас или никогда.
Вытащив заточку из заднего кармана брюк, он отжал отштукатуренную дверь и очутился внутри. Почти не дыша зашел в комнату и настороженно пригнулся, разглядывая гигантскую кровать. «У некоторых людей квартиры меньше, чем эта кровать», – мелькнуло у него в голове. На кровати небрежными комками лежали два одеяла. Рон прокрался мимо, давая глазам возможность привыкнуть к темноте, и опасливо шагнул в распахнутую настежь дверь спальни. У Эрнста Ренада было двое взрослых детей – наверняка их сейчас нет дома, но кто знает. Надо быть начеку.
Рон оказался в огромном коридоре с убегающей вниз лестницей и свесился через перила, защищавшие владельцев дома от нечаянного падения вниз на два этажа. «Ничего себе архитектурка, – поразился Рон, вглядываясь в огромный пустой колодец, простиравшийся от парадной двери на первом этаже до высоченного потолка на третьем. – Выдумали же – изъять такую прорву жилого пространства! Вот ведь деньги на ветер». Завернув за угол, Рон принялся считать двери. «Так, это, должно быть, гостиная… А, нет – бельевой шкаф… А это… Бинго!»
Рон заскочил в комнату и плотно запер за собой дверь (до отказа, чтобы та не скрипнула), повернув направо шишковатую ручку. Замер. Даже в неверном свете пепельно-серой луны, этого единственного для него источника света, он был поражен видом комнаты, как громом. Да работай он двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю всю свою жизнь, он не наскреб бы и на половину всех этих побрякушек! Подумать только: позолоченные зеркала, отражавшие его встрепанную фигуру, картины в золоченых рамах, причудливые яйца, инкрустированные то ли настоящими, то ли фальшивыми бриллиантами. Роскошные ковры и журнальные столики с украшенными затейливой резьбой ножками, а на них – настольные игры с вычурными фигурками на крышках. А это что? Арфа? Рон закатил глаза.