Растерянность в глазах Дамиано была почти осязаема, ровно так же, как напряжение, сквозящее в воздухе.
Это был не банальный вопрос о лёгкой влюбленности или симпатии, Торкио интересовали настоящие чувства, которые испытывал его друг.
Отвечать честно было трудно, врать еще сложнее, а молчать невозможно. Самое главное, что Дамиано знал верный ответ.
Собрав всю свою волю в кулак и наступив на горло своей гордости, он сказал лишь одно простое…
— Да.
Это было самое правильное, самое нужное слово.
И он не ошибся, подобрав его.
Темные глаза Итана испытывающе глядели на друга, пытаясь прочитать все эмоции на его лице.
Нервно постукивая по полу ногой, Дамиано со всем внимаем наблюдал за Торкио, в ожидании приговора.
Тиканье настенных часов затерялось среди гудящего в ушах шума и головной боли, когда Итан заговорил:
— Я верю, Дам… Знаю, что ты не хотел этого тогда.
Небольшая повисшая в воздухе пауза.
Дамиано сделал попытку сглотнуть, но высохшее от криков горло не слушалось, и он лишь выжидающе глядел на друга, когда он наконец пообещал:
— Я поговорю с ней.
Комментарий к 4.
Обещала милоту, а под конец вышло какое-то стекло.. простите((
Хочу сказать огромное спасибо всем за ваши отзывы и лайки, пусть их не так много, как в других фанфиках, но для меня это очень много значит..!! Люблю вас, мои читатели, вы лучшие..!)))❤🥰💕
========== 5. ==========
Комментарий к 5.
Неужели Кетрин наконец-то узнает правду..?🤫
Светло-голубой рассвет медленно поглощал остатки прошлой ночи, добавляя в черное, бездонное небо новые краски.
Смогут ли когда-то наполниться красками такие же бездонные, как этот небосвод, мертвенно-пустые глаза, наблюдающие за гладью бассейна?
В удушающей тишине послышались первые звуки мелких пташек, которые резвились в воздухе, не имея никаких забот.
Наблюдая за светлеющим небом своим безжизненным взглядом, Дамиано докуривал последнюю сигарету.
Закончившаяся пачка давно покоилась, изрядно смятая, в стоящей неподалеку урне.
Заходить в дом не было никакого желания. Для чего?
Увидеть тот коридор…? Или разбитое в очередном порыве ненависти к самому себе зеркало в ванной?
Он даже не подумал убрать раскиданные теперь по всему полу стекла. Нет, пусть видят. Пусть все видят, насколько ему херово.
Пусть крикнут на весь этот чертов дом разбросанные по потрескавшемуся кафелю осколки — вы что не видите?! Мне нужна помощь…
Ох, как он в ней нуждался.
Что бы хоть кто-нибудь сказал ему, что делать, что говорить, как отвечать ей, как перестать ненавидеть самого себя, углубляя собственную могилу на метр с каждой прожитой в этом мире секундой…
Как за спасительную соломинку, он хватался, цеплялся зубами и ногтями, сдирая лак, за обнадеживающую мысль — он поможет.
Поднесет ей на блюдечке всю правду, как обещал вчера, ведь Итан не откажется от своих слов.
Но что будет, если соломинка переломится…?
Что если она не поверит…? Да и с какого вообще перепугу должна она поверить в такую нелепость?!
В голове что-то кипело, раскаляя напряженные до предела мозги напоминаниями о предстоящем выступлении.
Перед толпой людей, перед камерами и вспышками, готовыми запечатлеть малейший твой промах, раздув его на десятистраничную статью критики.
Как он перенесет это?
Уже неделю он не мог выспаться, отдохнуть, забыть хоть на одну секунду, на один незримый миг о том самом вечере. Как банально.
Дамиано и сегодня не спал.
Очередную ночь надеясь, что на утро весь этот длящийся неделю кошмар окажется лишь пугающим сном.
Но утро наступило, а он не проснулся, ведь он и не засыпал…
Всё продолжается.
Снова и снова, словно этому аду не хватало десятого круга.
Всего через несколько часов Виктория начнет прессовать всех очень важной генеральной репетицией, ведь «Дамиано, нам завтра на сцену.»
Как же бесит.
Хочется вывернуть наизнанку душу, разрывая ее в клочья, чтобы больше не чувствовать ничего, абсолютно ничего…
Но точно не видеться сейчас с подругой и ее горящими радостью и энтузиазмом глазами.
Выбрав меньшее из двух зол, он зашагал к себе, бросив в ту же урну недокуренную сигарету.
Хотелось просто запереться в комнате, срываясь на крик от каждого стука в дверь, как трудный подросток, лишенный родительской любви.
Крупные капли дождя, соленые горькие слезы и утренняя роса — казалось, что они покрывали теперь его плечи вместо промокшей до нитки рубашки.
Просто дойти до комнаты, сорвать с себя всю одежду, вместе с этой опостылой кожей и ощущением ее слез на себе. Нужно было лишь дойти…
Но он встретил ее на лестнице.
Кивнул на ее приглушенное, с трудом выдавленное из себя «доброе утро». Посмотрел в ее опухшие, вымученные, такие же пустые, как у него самого, покрасневшие от беспрерывных рыданий и бессонной ночи глаза.
Сердце болело, разрывалось от желания кинуться к ней и с силой прижать к себе, обхватывая крепкими руками за эту хрупкую талию.
Хотелось успокоить, утешить этим объятием, сказать, что вчера был неправ, что все те слова были ложью, но он так ничего и не сказал…
Уставшее тело не слушалось, так и не подавшись вперед, ей навстречу, а пересохшие губы не двигались, замерев в приоткрытом положении.
Он посмотрел на нее и промолчал. Просто отвернулся, прошел мимо, словно не видел, не чувствовал, как ее душа так же просила, молила и кричала о помощи.
Молчал, ведь мысли были громче.
И одна из них навсегда закрепилась в подсознании, напоминая снова:
«Она плакала… из-за меня.»
И могила углублялась, достигая несуществующего дна. Что-то мерзко скрежетало по ребрам изнутри.
Лучшее начало дня.
Несомненно…
***От прохладного утреннего ветра плечи покрылись мелкими мурашками. Волнистые кудри каштанового цвета развевались по воздуху, временами скрывая от глаз девушки сверкающую гладь воды.
Кейт сидела за маленьким столиком во дворе, пытаясь насладиться этим прекрасным утром.
Прекрасным…
Нет, оно таковым не было. После целой бессонной ночи, тысячей бесконтрольных всхлипов и беззвучного плача, разве можно назвать хоть что-то прекрасным?
Нет. Конечно, нет.
Когда не остается слёз, и ты просто лежишь, глядя в потолок сухими глазами, красными от отсутствия соленой влаги. Хочется закрыть их, провалиться в беспамятство и больше никогда не просыпаться.
Но веки не опускались, и Кейт продолжала мучить себе, винить в собственной глупости, дурацкой наивности и… Как могла она вообще испытывать к нему хоть какие-то чувства, кроме отвращения?
Но прошлое не перепишешь, а слова не вернешь. Так же, как нельзя выключить сердце, что предательски тянуло в груди.
Утром она не узнала собственное отражение в зеркале, больше напоминавшее со стороны зомби.
Впалые глазницы, серые безжизненные радужки, смертно-бледного цвета кожа… Куда девалась та вдохновленная жизнью девушка, которая была здесь вчера?
Нет ее больше.
Она же клялась себе, обещала, что будет сопротивляться, что это был о д и н е д и н с т в е н н ы й раз.
Но вчера это случилось снова. Случилось и всё…
И нет ни одного объяснения, нет ответа на вечный вопрос «почему?».
Просто захотела…
Почувствовала, как необходимо ей было прижаться к его спине, ощущая тепло, исходящее от разгоряченного напряженного тела, слышать бешеное колыхание сердца в его груди.
Не хотелось больше обманывать саму себя, изводить ненавистью к нему, стараться отвлечься.
Это не помогало. Больше нет…
Миниатюрная ложечка медленно кружилась с легким звоном, перемешивая молоко с напитком в милой фарфоровой кружечке бледно-розового цвета.
— Я думала, ты не любишь кофе, — вывел из задумчивости звонкий голос подруги.
Ну вот, опять притворяться, делая вид, что всё в полнейшем порядке, и что вовсе не ты плакала всю ночь в подушку, закрывшись у себя в комнате.
— Сегодня он мне просто необходим, — Кейт пыталась улыбнуться, но выходило не очень убедительно