Беззвучно улыбнувшись сама себе, она вышла, прикрывая дверь, и спустилась в гостиную к остальным.
Стараясь успокоить разрывающееся от беспокойства сердце, Кетрин порывалась проверить Дамиано, узнать, как он, но Виктория убедила ее не заходить туда.
Окружавшая Итана злость парила в воздухе так, что ее можно без труда было коснуться рукой.
Он то и дело вскакивал с продавленного кресла, принимаясь мерить шагами комнату, еще больше действуя на нервы остальным ребятам, взвинченным ни капли не меньше его самого.
Отменившийся концерт со всеми накладками, тоннами недовольных разочарованных фанатов и денежными потерями волновали его все-таки чуть меньше, чем изводивший себя до крайности целую неделю Дамиано.
Сам виноват, — думал про себя Торкио в попытках преобразовать беспокойство в злость. Получалось из ряда вон плохо.
Нервно постукивая пальцами по деревянному кофейному столику, Кейт переводила глаза с ходящего по комнате Итана, напоминавшего ей сейчас маятник, на часовую стрелку, показывающую уже девять часов вечера.
С каждой минутой беспокойство в груди росло все больше, множилось, заставляя винить себя в случившемся.
Ведь она еще утром заметила, что ему нехорошо, видела эту слабость в движениях и ведь она догадывалась, но ушла, так ничего и не сказав.
— Хватит уже! — крикнула Виктория, прервав ее размышления, вырывая из рук удивленного Томаса гитару, — это бесит!
— Уже поиграть нельзя? — возмутился тот, недовольно уставившись на подругу, — меня, может, тоже многое бесит?
— О, правда, — с иронией в голосе спросила Вик, — интересно, что же? Может нарезающий круги по комнате Итан?
Раздраженно сверкнув глазами, Торкио шумно выдохнул и опустился на диван, хлопнув ладонями по коленям.
— Довольны?! — рявкнул он, прожигая друзей взглядом.
— Нет! — в один голос ответили Виктория с Томасом, злобно переглянувшись.
— Я была бы довольна, будь мы сейчас на сцене, — буркнула девушка, по-детски складывая руки на груди, — однако мы без дела сидим дома.
— Ребята, хватит, пожалуйста, — взмолилась сидящая в сторонке Кейт, покусывая губу, — никто не виноват в том, что у Дамиано поднялась температура…
— Может ему стоило себя вести нормально всю неделю, а не как полный кретин, — сказала Виктория, вскакивая с дивана и направляясь к лестнице, — я спать, — буркнула она, уходя к себе.
Оглядев ребят в поиске поддержки, Кейт уловила в их глазах лишь нервное раздражение и, бросив «спокойной ночи», тоже ушла в свою комнату.
Для сна было еще совсем рано, но сидеть в такой обстановке, где в воздухе висело всеобщее напряжение, как-то не хотелось.
Да, ребята были не правы, обвиняя Дамиано в отмене концерта или в дурном поведении, но злиться на них Кейт просто не могла. Они переживали и старались скрыть это чувство за своим раздражением.
Ну и пусть.
Это не важно. Не сейчас. Не когда он лежит в полубреду, мучаясь от жара в соседней комнате…
Сердце сжималось, словно его сдавила мертвой хваткой чья-то медная рука, не желая отпускать.
Это просто простуда, Кейт, ничего серьезного. Успокойся, это не страшно, — убеждала себя девушка в попытках унять колотящееся в груди сердце.
Конечно, не страшно. Но почему-то она боялась даже представить себе его, лежащего целый день в постели, укутанного в одеяла, ослабшего от лихорадки и жара.
Она потерла прикрытые веки, словно пытаясь избавиться от набежавших картинок, назойливо застилающих глаза плотной пеленой.
Беспокойно осмотревшись вокруг, Кейт зацепилась взглядом за ту самую недочитанную книжку, валяющуюся среди остального хлама на полке шкафа за стеклянной дверцей.
Что ж, вот и неплохой способ отвлечься.
Однако спустя пару часов бесполезного пролистывания страниц, девушка поняла, что всё прочитанное явно пролетает мимо нее, не задерживаясь в голове ни на минуту.
Она упорно сверлила взглядом одно предложение, перечитывая его, казалось, уже в раз десятый, но его смысл так и не доходил до ее сознания.
Обреченно вздохнув, она отложила книгу, направляясь в ванную.
Отвлекаться сейчас было бесполезно, не выходило.
Приняв холодный душ, Кейт вернулась в комнату и забралась в постель, укутываясь в теплое одеяло.
Время всё же было раннее, обычно она ложится гораздно позднее.
Но пообещав себе, что завтра утром первым делом проведает Дамиано, девушка закрыла глаза, почти мгновенно проваливаясь в сон.
***
Он проснулся закутанный в жесткое удушающее одеяло, ощущая мокрую от пота спину, по которой катились крупные леденящие раскаленную кожу солёные капли.
Из распахнутых настежь Викторией окон в комнату врывались порывы ночного ветра, неприятно охлаждая горячее тело.
Сбившиеся волосы прилипали ко лбу, превратившись в маслянистую массу, абсолютно слипшуюся на затылке.
Не было сил открывать глаза, но сон больше не шел. По ощущением Дамиано не вставал с постели по меньшей мере последние сутки.
В воспоминаниях всё крутилась Виктория, беспрестанно прижимающая к его лбу эту мерзкую тряпку, какая-то горькая жидкость во рту и собственные слова на повторе:
»…не впускай сюда Кейт.»
Кейт…
Дамиано приподнял ослабшие веки, чтобы разглядеть поднесенную ближе к лицу ладонь.
Черный лак идеально переливался бликами, отражая теплый свет от включенной настольной лампы у изголовья его кровати.
Легкая улыбка тронула его пересохшие губы, разливая какое-то приторное наслаждение в душе от воспоминания о ее нежных ладошках на своих пальцах.
Он опустил руку обратно, блаженно прикрывая глаза, словно забыв о болезни и температуре. Его не заботил уже несостоявшийся концерт и подобные мелочи сейчас, ему было просто хорошо.
Веки медленно тяжелели, опускались, утягивая в очередной сон. Полумрак в комнате убаюкивал, и Дамиано вновь беспокойно задремал.
…но лишь для того, чтобы резко очнуться от громкого шума, доносящегося от двери напротив.
Нет, это вовсе не шум…
Подскочив на кровати в неверии, Дамиано прислушался, но не различил ни одного звука.
Нет, он не мог ошибиться, он так явно слышал.
Голова снова коснулась подушки, а глаза закрылись, как вдруг…
— Да… — сладкий приглушённый стон удовольствия, — Да… Ещё…
Нет, Нет, Нет.
Пожалуйста, пусть это окажется лишь дурацким сном…
Но теперь он точно не ошибся. Это была Кейт и она была не одна.
Он явно увидел перед глазами ее извивающееся в чьих-то гадких руках обнаженное тело; видел, как чужой язык проникает в ее влажный, приоткрытый рот и…
В ярости скинув с себя одеяло, Дамиано вскочил с кровати, не зная, куда себя девать. Хотелось промыть уши напором ледяной воды, лишь бы не слышать больше этот звук, но он повторился.
— Пожалуйста, — молила она, так пошло, так грязно, — пожалуйста, Томас…
Томас?!
Дамиано грязно выругнулся, сжимая руки в кулаки, и кинулся в коридор, превознемогая слабость во всём теле.
Его трясло, пробивало мелкой дрожью от холодного воздуха, высокая температура стучала в висках, а сердце бешено стучало в груди, но он не обращал внимания.
Он уже не чувствовал слабость, в душе было лишь раздирающее чувство злости и собственной беспомощности.
Не понимая, что творит, он без стука ворвался в ее комнату, захлопывая за собой дверь.
— Где он?! — закричал с порога итальянец, кидаясь к лежащей в постели девушке, — где он, я спрашиваю?! — дикий крик больно раздирал горло, царапал изнутри ребра, оставляя на них ноющие порезы.
— Дамиано…? — испуганно шепнула девушка, открывая глаза, — что происходит?
— Ответь на гребаный вопрос, Кейт! — он уже грубо тряс ее за оголенные плечи, отчего каштановые кудри спадали на лицо, в котором отразилось непонимание.
— Дам, прекрати, — взмолила она, силясь скинуть с себя его руки, но он был сильнее.
— Его имя ты так же нежно произносила?!
— О ком ты говоришь?
— Не притворяйся, — неистово кричал он, не отпуская девушку, — я слышал каждый твой блядский стон!
— Отпусти, — захныкала Кейт, сжимая его ладони в попытке оттолкнуть, — мне больно!