— Дамиано ведет себя как последний мудак, — скривив губы, выплюнула она с яростью в голосе, — я не отрицаю, что наша группа без него ничто, но это не значит, что теперь ему всё позволительно.
— Не кипятись, Вик, — протянул Томас, пытаясь приобнять ее за плечи, но девушка грубо оттолкнула его руки, продолжая изливать накопившуюся на друга злость, — хватит, — почти умолял Раджи.
— Нет, не хватит, — воскликнула Виктория, — меня достало, что он не думает ни о чем, кроме… — она резко замолчала, переводя взгляд на Кейт, и, сглотнув, продолжила, — кроме… в общем ему будто плевать на концерт и… ну вы сами знаете.
Она измученно опустилась обратно на стул, понимая, что наговорила лишнего, и потому даже не смотрела в сторону Кетрин, надеясь, что та, если и услышала, то хотя бы не поняла.
Но она всё поняла, она давно понимала, что мешает всем здесь и винила себя во всех их проблемах и, кажется, сейчас начала винить еще больше.
Кейт ничего не ответила Вик, притворившись, что и правда не уловила смысла ее слов.
Так будет лучше. Наверное.
Без этих задушевных разговоров, от которых на душе только сильнее скребут черти. Прямо по ребрам, оставляя ссадины, залечить которые способно только время.
Хотя нет, не время лечит. Боль проходит, если не бередить рану. Но стоит только мельком коснуться в памяти определенного воспоминания, и она возвращается, превращаясь в огромную зудящую язву на сердце.
Так и сейчас — она почти забыла ту ночь у клуба, не вспоминает о ней каждый вечер, уткнувшись лицом в подушку, скрывая от всех свои слезы.
Не вспоминает. И боль пропадает.
Но стоит почувствовать рядом его тело, стоит его рукам с силой сжать ее запястья, как бешеный вихрь воспоминаний наполняет голову животным страхом, от которого она не может избавиться, не может убежать, не может… перестать бояться его.
Девушка вздыхает с плохо скрываемым разочарованием, обводит взглядом ребят и, понимая, что никто из них даже не замечает ее, медленно встает из-за стола, уходя к себе.
Остаток дня пролетает почти незаметно: с милой кружечкой сладкого кофе в руке и за любимым ноутбуком.
Написание статьи неплохо отвлекает от всех насущных проблем. Особенно от мыслей о Дамиано, с которым она, к слову, так и не поговорила.
Но с приближением ночи, уставшие за день от работы глаза начинают молить о заслуженном отдыхе.
На город опускается глухая ночь.
Мелкий дождь приятно барабанит по крыше над головой, оставляя крохотные капельки на окнах.
Она вновь не спит.
Снова блестят в темноте, уже совсем привычно, широко распахнутые глаза, смотрящие пустым взглядом в потрескавшийся потолок, пока за окном не послышится пение ранних птичек.
Перед сном бесполезно считать этих бестолковых пушистых барашков, когда на уме лишь один змей искуситель с подведенными глазами.
А ведь у него почти получилось тогда прокрасться к ней в голову… Там, в ванной.
Когда она потеряла контроль над собой?
Когда запустить пальцы в его длинные кудри стало так необходимо, словно отсутствие этого прикосновения могло бы согнуть ее пополам, оставляя лежать там, на холодном полу, мучаясь от острой боли.
Девушка лихорадочно ворочалась в постели, перебрасывала различные мысли в своей голове, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-нибудь, что не будет связано с, наверняка, мирно посапывающим в соседней комнате итальянцем.
Давай, Кейт, отвлекись… Это ведь просто.
Подумай о работе или о предстоящей поездке. Ты же так давно мечтала о путешествии.
Только представь: через сутки… нет, уже меньше, через каких-то семнадцать часов ты будешь в воздухе, в направляющемся в Амстердам самолете. А завтра утром надо будет собирать чемодан, набивая различными, зачастую ненужными, вещами, про которые ты даже не вспомнишь.
В самолете выберешь место у окошка, чтобы любоваться закатом с высоты птичьего полета, а когда солнце скроется за горизонт и на землю опустится темная, непроглядная ночь, ты откроешь заранее скаченную книгу в телефоне, абстрагируясь от всего скучного внешнего мира, затерявшись среди новой, увлекательной истории.
Губы девушки сами собой расплылись в мечтательной улыбке от мыслей о приближающемся перелете.
Быть может, всё не столь плохо?
Рядом будет вечно жизнерадостная Вик с ее неунывающей даже в самой дерьмовой ситуации улыбкой.
Кейт вообразила, как мило девушка будет тыкать пальчиком в иллюминатор, визжа от восторга при виде огней ночного города при посадке.
А Дамиано будет…
Чёрт.
Ладно, смирись. Отвлечься не выйдет.
Может она слишком много думает, хотя на самом деле стоит однажды просто нырнуть в этот омут с головой?
И Кейт могла бы нырнуть — рискнуть не страшно, когда есть выход. Но она знала наперёд, что если сделает это, то уже никогда не всплывет…
Лучше уж с ним без воздуха. На самом дне, под всей этой гнетущей толщей воды, чем здесь, на поверхности.
Перевернувшись на бок, Кейт тупо уставилась перед собой в окошко.
Светало.
Наверное, самое время наконец сомкнуть уставшие глаза и насладиться сном какие-то пару часов, прежде, чем наступит новый день.
Но… Как бы ни хотелось задремать, веки отказывались опускаться.
Девушка раздраженно скинула с себя одеяло и взглянула на часы.
Супер, о каком режиме может вообще идти речь? Она его не просто сбила с переездом в этот дом, а скорее свергла.
Надоедливые электронные часы показывали уже не столь пугающие три утра. Почти классика.
Может, пару лет назад Кейт бы отругала себя за подобную бессонницу, однако сегодня она лишь отчужденно поднялась с постели, лениво двигаясь в сторону двери.
Походить по дому ночью — определенно хороший план, а главное безопасный.
Какая уже разница. Не лежать же, в самом деле, пока организм сам не отключится от усталости?
Размяв уже слегка затекшие от долгого лежания ноги спуском с лестницы, девушка зашла на кухню, включая крохотный ночник над столешницей.
С тихим щелчком кнопки мягкий серебристый свет заполонил комнату, отражаясь от окон и падая на пустой обеденный стол.
Было тихо. Настолько, что звук стекающей в стакан воды казался шумящим водопадом, нарушающим эту хрупкую тишину.
Она сделала небольшой глоток.
Живительная влага быстро разливалась внутри, смачивая пересохшее за ночь горло.
Отпив еще чуток, она, со стаканом в руке двинулась к обеденному столу, пробежалась тоненькими пальчиками по дереву, слегка постукивая от задумчивости.
Не то, чтобы голова была забита мыслями, нет…
Скорее обратное. К трем часам ночи пища для размышлений наконец кончилась, и девушка находилась в каком-то малость потерянном состоянии.
В таком, что даже не сразу заметила, как крепкие руки опустились на поверхность стола по обе стороны от нее.
Она хотела обернуться, но прижавшееся сзади к ней тело не позволило. Хотела закричать, но узнала.
Узнала горьковатый запах сигаретного дыма, повисший в воздухе, узнала эти до боли знакомые руки, по которым так отчаянно скучало ее тело, узнала и остановилась.
Замерла, боясь спугнуть его присутствие рядом, боялась, что он отойдет, отпустит, вновь оставляя ее без этих прикосновений, в которых она так нуждалась.
— Не спится, Кейт? — хриплый шепот в самое ушко.
Дамиано заметил, как ее оголенная кожа покрылась мурашками от его низкого голоса. Она не оборачивалась, не боялась стоять к нему спиной, не хотела поскорее вырваться, ей нравилось.
Нравилось, что его тело прижимается к ней вплотную, что горячее дыхание обжигает и без того раскаленную кожу на шее.
Кейт осторожно поставила на стол стакан с оставшейся водой на донышке и нерешительно обернулась, оказавшись теперь совсем близко — слишком невыносимо близко — к его лицу, к этим ухмыляющимся самодовольно губам.
— Тебе тоже, как я вижу, — ответила она. Так тихо, что от этого звука что-то теплое растекалось в груди, плавилось под взглядом ее серых глаз.
И вот она стоит, босая, касаясь нежной кожей холодной кухонной плитки. И на ней шелковые пижамные шортики персикового цвета, такие неправильно-милые, совсем не сочетающиеся со всеми его грязными фантазиями, навязчиво крутящимися в голове по сей час.