Оба сидели с перекошенными от глубокой неприязни лицами, словно в каждую секунду готовые сорваться с цепи тигры, но появившаяся на пороге девушка мигом утихомирила их непомерную злость.
Ее крохотный силуэт мелькнул на пороге, легко впорхнув в комнату. Мечтательная беззаботность на лице сменилась потерянностью и смущением при виде взгромоздившегося за стол Дамиано.
И этот его прожигающий взгляд, жадно исследующий ее тело, почти вынудил опустить реснички, замерев в дверях.
— Доброе утро, Кейт, — поприветствовал со сдержанной улыбкой на губах заметивший девушку Итан.
— Доброе, — не мешкая, ответила она.
— О, Кэти пришла, — обрадовался мгновенно притихший Томас, завидев девушку, — присоединяйся к нам с Дами, мы тут завтракаем.
Вокалист промолчал, лишь злобно скривившись от слов Раджи, но продолжил прожигать стоящую в дверях Кейт пылающим взглядом.
Она подняла глаза на друга и вымученно улыбнулась. Слишком неуверенно, почти с извинением и раскаянием.
Дамиано ощутил, как какое-то неприятное чувство печет в груди.
С какой стати она так смотрит на него?! Ей стыдно, что он увидел ее в таком виде?
…или она не хотела, чтобы тот ревновал?
Или может хотела, чтобы вместо его рук ладони Томаса задирали вчера ее шелковый топ, чтобы губы гитариста оставляли те горячие поцелуи на шее, чтобы его никчемное тело доставляло то удовольствие, которое…
Боже, Дам, о чем ты вообще думаешь?
Бред. Выкинь это из головы.
Нет, она не такая. Нет, Кейт не станет так грязно думать. Скажите ему, что не станет.
Пожалуйста — почти простонало подсознание.
— Кэти, ты идешь? — поторапливал Томас.
— Эм… Да, конечно, — она опасливо перевела глаза на вокалиста, но все же прошла ко столу.
Карие радужки голодным взглядом прошлись по ее слишком четко облегающим бедра черным джинсам и по этому коротенькому топику на бретельках…
Пусть его просто добьет ее выбор одежды.
Во рту пересохло.
Девушка подошла ближе и осторожно опустилась на стул, не поднимая больше глаз на парня.
От ее разлетавшихся в стороны от каждого движения каштановых прядей исходил тот самый аромат кокосовой стружки.
Дамиано еле сдержался, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия, когда его нежные нотки заполонили внутри каждую клеточку легких.
— Эй, могла бы просто попросить — я бы с радостью уступил тебе место радом с Дами, — добродушно пролепетал Томас, мягко улыбаясь девушке.
Кейт густо покраснела, уставившись на свои лежащие на коленях руки.
— Томас, — гневно прошипел Дамиано. На лице заходили желваки, придавая ему пугающее выражение.
Хотелось схватить его за шкирку и просто выставить из комнаты, чтобы неповадно было.
Девушка распахнула глаза от удивления.
Ей не послышалось или… Да нет, точно послышалось. Дамиано не заступился бы за нее даже в мечтах.
— Чего тебе, Дам?
— Доедай молча свой завтрак и проваливай, — скрежетнул зубами вокалист от скопившегося внутри яда.
Томас заметно уменьшился, вжав голову в плечи, и неестественно подмял побелевшими губами кусочек омлета, сухо пропихивая его в глотку.
Озадаченный взгляд девушки скользнул к облокотившемуся на столешницу Торкио, который недвусмысленно покрутил у виска, вызывая смешок. Кейт прикрылась ладошкой, чтобы не захихикать.
Ближайшие минуты Томас усердно растягивал никак не кончающийся, к несчастью Дамиано, омлет, пока тот с таким же рвением отпивал мелкими глотками капучино.
Всё это представление порядком утомило спозаранку вставшего Торкио, и он, протяжно зевнув, удалился, оставляя этот дурдом на выезде без присмотра.
Дамиано даже не пытался скрыть свой интерес и в открытую наблюдал за девушкой.
Пару раз она хотела поднять глаза или завести беседу, чтобы нарушить неуютное молчание, но тут же встречающий ее серебристые радужки пронзительный взгляд итальянца мгновенно выносил из головы все мысли.
Он следил, как мягкий кусочек надломленного ее слабенькими пальчиками бискотти исчезает во рту, как она медленно скользит языком по нижней губе, на которой осталась едва заметная крошка печенья…
Дамиано лихорадочно сглатывает, чувствуя, как заходится сердце и как начинает покалывать ниже живота даже от мимолетного движения ее губ.
Он переводит взгляд.
Куда угодно, хоть бы не смотреть на нее.
На эти нежные, слегка прикушенные губы, из-за которых внутри все сжимается от желания коснуться их своими.
Взбудораженный взгляд ложится на Раджи, и Дамиано замечает, куда устремлены его глаза.
На те же самые губы.
— Кэти, у тебя вот тут что-то…
Не замечая бушующее пламя в радужках друга, Томас легонько потянулся к лицу девушки с зажатой в руке салфеткой.
Дамиано чуть не задохнулся от рвущейся наружу ярости при виде этого.
Как тошнотворная романтическая сцена из дешевой французской комедии.
В отличие от светловолосого юноши, Кейт сразу заметила направленный в ее сторону гнев вокалиста и сдержанно отшатнулась назад.
— Слушай… Я лучше сама, ладно? — она легонько перехватила пальчиками бумажную салфетку, неловко улыбнувшись, — спасибо.
Дамиано, уже можно выдыхать.
— Не за что, — Томас тут же положил перед собой на стол глуповато зависшую в воздухе протянутую руку, поджав губы.
Девушка слегка поерзала на стуле. Ей было весьма некомфортно от витающей в воздухе напряженности, в которой она определенно винила себя.
Кейт задержала взгляд на впервые отвернувшемся в другую сторону Дамиано. Его молчание беспокоило больше всего прочего.
— Дамиано… — несмело позвала она. Вокалист не обернулся, — я ведь лечу с вами и… не напомнишь… когда у нас рейс?
Почему ее голос звучит всегда так слабо и неуверенно, если разговор касается его…?
Страшно.
От его возможных слов, последующей реакции или гневного, направленного не нее, взгляда. Стоит увидеть эту ярость в его глазах — и она просто сломается, словно хрупкая фарфоровая куколка, внутри что-то оборвется, лишая сердце возможности размеренно стучать в груди.
Сейчас оно просто замерло, пока она наблюдала за его плотно сжатыми губами.
— В восемь, — произнес он, не поворачивая головы.
Кейт хлопнула глазами. Сердце ожило, возобновляя ритм.
— Тогда… Нам нужно ещё всем собраться…
Боже, ты ничего лучше не придумала? Да уж, оригинальность на уровне…
Она выжидающе уставилась на вокалиста.
Пожалуйста, скажи хоть слово, хоть фразу. Можешь даже выдавить из себя эту самодовольную ухмылку, пошло пошутить или обозвать меня грязной шлюхой, вешающейся на твоего друга, но только не молчи вот так.
Пожалуйста…
Но Дамиано сидел, не двигаясь, и равнодушно смотрел в сторону окна отсутствующим взглядом, словно и вовсе не слышал девушку.
— Да, сейчас пойдем уже, — отреагировал, не растерявшись, Томас, — время есть пока.
— Угу… — Кейт механически кивнула, опустив голову. Упавшие на лоб пряди волос искусно скрыли ото всех выступающие на глазах слезинки, — я пойду…
Скрип отодвигающегося стула.
Кажется, Раджи говорит что-то.
Слова теряются, с колющей болью тонут в израненном подсознании, разрывающемся от сдавленных, запертых глубоко в груди рыданий.
Почему он снова, после всего, что вчера казалось таким реальным, вот так просто, ничего не делая и не говоря, одним своим безразличием буквально ломает, разрывает ее на части, вынуждая вновь сглатывать соленую влагу, что катится, прокладывает мокрые дорожки на покрасневших щеках.
Сколько раз еще это будет, Дам?
Ты ведь обещал, что тот был последним…
***
Заметив слегка красноватые и воспаленные глаза подруги, Виктория напряглась, поглядывая на Кейт обеспокоенным взглядом.
Встречаться с ее голубыми радужками как-то не хотелось, и девушка всю дорогу от дома до аэропорта провела бездумно уткнувшись в окно заказного микроавтобуса.
Где-то сбоку постоянно слышались восторженные возгласы смеющегося Томаса и сдержанные ответы как всегда хмурого Торкио.