Стоящий в салоне шум и мерное покачивание убаюкивали, и Кейт не заметила, как потяжелевшие веки медленно опустились, утягивая в темноту очередного тревожного сна.
Она не заметила, как задремала, так же, как не заметила устремленных на нее внимательных карих глаз.
Не было больше в них того пронизывающего нутро холода или недовольства — только граничащее с всеобъемлющей нежностью тепло.
Где-то сбоку перешли на едва уловимый шепот заметившие заснувшую девушку Томас с Итаном, с пылом обсуждающие прошедший концерт. Пару раз они, сами того не замечая, повышали голос. Тогда Дамиано окидывал друзей яростным взглядом, вынуждая мгновенно замолчать.
И когда только охранять сон этой маленькой занозы вошло в его привычку?
Дамиано ещё не понял. Но когда этот крохотный носик издает такие прелестные посапывания, пусть хоть летит весь мир к чертям — он будет рядом. Следить, чтобы никто не ворвался и не спугнул эту написанную поверх бледных щек умиротворенность.
Он с умилением разглядывал безмятежно лежащие на коленях ладошки. Взгляд коснулся тонких запястьев, таких слабых, с неимоверной легкостью позволяющих прижать себя с изголовью кровати, к бетонной стене, к фонарному столбу на безымянной улочке в центре Амстердама, да много ещё к чему, только он не пробовал.
Но попробует. Поклялся он себе. Обязательно попробует, только всё потом.
Сейчас же его глаза зачарованно поднялись чуть выше, к слегка просвечивающему сквозь бежевую блузу нижнему белью, к так невыносимо-аппетитно вздымающейся под этим кружевным — он был уверен, что кружевным — элементом гардероба небольшой груди.
Дамиано приложил все усилия, чтобы не представлять себе, не вспоминать, как правильно она смотрится в его ладонях, эта грудь, или как покрывается мурашками кожа вокруг, когда он слегка прикусывает зубами затвердевшие горошины сверху.
Пусть мысли об этом и были до невозможного заманчивы, вокалисту удалось отогнать их подальше, запереть глубоко внутри себя хотя бы до завтрашнего вечера.
Сейчас он не станет… Лучше не думать о подобном в окружении надоедливых людей, вроде Томаса — потом не отмажешься от бестолковых шуток и нескончаемых вопросов.
А острый носик тем временем уткнулся в кожаную обивку сиденья. Кейт слегка повернула голову во сне, демонстрируя итальянцу левую щечку. Ни капельки привычного румянца.
Дамиано тихонько усмехнулся, не в состоянии сдержать улыбку при виде того, как приоткрылись ее нежные губы, обнажая ряд беленьких передних зубов.
О да, он помнит, на что способны эти крохотные острия.
И язык, словно в подтверждение, скользнул к маленькой ранке на нижней губе, ощущая легкий привкус металла.
Он готов чувствовать эту незначительную боль.
Нет, не просто готов…
Дамиано наслаждался этим покалыванием и почти молился, чтобы оно не проходило. Никогда.
Время замедлилось, осторожно и тягуче просачиваясь между густыми ресничками брюнетки, а потом и вовсе остановилось, позволяя радужкам цвета горького шоколада жадно вглядываться в лицо девушки.
Так, словно видит ее в последний раз. Словно завтра никогда не настанет, а самолет их застынет навечно в этих облаках, так и не достигнув родной Италии.
Но этого не случилось.
В сопровождении легкой тряски лайнер, выпустив шасси, мягко коснулся посадочной полосы. В иллюминаторах замелькали расставленные повсюду красноватые фонарики, и вскоре самолет остановился.
Кейт пробормотала себе под нос что-то несвязное и, поерзав в кресле, медленно перевернулась на другой бок, не желая просыпаться.
Вот ведь соня…
Дамиано незаметно осмотрелся — друзья были заняты кто чемоданами, кто сворачиванием наушников. Одно было ясно точно — никому не было до него сейчас никакого дела.
Вот и прекрасно.
Он нерешительно подался вперед, несколько мгновений вглядываясь в слегка напряженное лицо Кейт, а затем помотал головой, словно отбросив в сторону какие-то сомнения, и осторожно коснулся костяшками пальцев раскрытой ладошки девушки.
Пробежавшая по телу электрическая волна заставила брюнетку распахнуть сонные глаза. Кажется, в зрачках можно было разглядеть краешек быстро ускользающей от сознания дремоты.
До ушей сквозь окружающий шум и разговоры прокрался низкий шепот вокалиста.
— Прилетели, Кейт.
Прилетели… Мы дома…
Его шепот всегда звучал так или только сейчас она впервые услышала его по-настоящему?
Слишком… Одного этого звука было слишком.
Пусть просто молчит, иначе весь мир замрет в своем обесцвеченном состоянии на фоне его голоса.
Отстраненно кивнув склонившемуся над ней музыканту, девушка сползла с кресла, придерживаясь ослабевшими ручками за подлокотники.
Казалось, что ноги вот-вот подогнутся, неумолимо отправляя девушку на холодный пол.
Голова слегка подкруживалась. В не желающих здраво соображать мозгах всё ещё пульсировал какой-то неспокойный сон.
Лучше бы она вообще не спала во время полёта…
Пребывающий в абсолютно бодром состоянии барабанщик, вновь выполняющий роль стюарда, энергично доставал из багажного отделения различные сумки, передавая их друзьям.
Собственный чемодан казался просто неподъемным, ручка изгибалась под давлением побелевших пальцев, некрепко обхвативших ее. На подкашивающихся ногах Кейт едва смогла спуститься вниз по напоминающей небольшой трап откидной лесенке.
Верно, упала бы, если бы не подавший вовремя слегка вспотевшую ладонь Томас, которому она сумела тихонько пробормотать с благодарностью приглушенное «спасибо».
Со снисходительной улыбкой на губах Дамиано наблюдал за тем, как Кейт неуклюже перекладывает чемодан из левой руки в другую, явно надеясь, что станет легче. Только вот не становилось, и девушка продолжала волочить его за собой, чуть ли не спотыкаясь об выступающий край.
Колесики наехали на шов между плитами и Кейт замерла, почувствовав, как чьи-то горячие пальцы накрыли сверху ее ладонь, останавливая.
Она обернулась только для того, чтобы уловить самодовольную ухмылку на губах стоящего рядом Дамиано. Яркие фонари взлетной полосы отбрасывали четкие тени, превращая скулы на его лице в остро наточенные ножи.
— Давай я, — предложил он с уверенностью в голосе, смотря на девушку сверху вниз своими темными глазами.
Словно сопротивляясь гипнозу, Кейт слегка отшатнулась и попыталась поднять наехавший на трещину в бетоне чемодан.
Не получилось.
— Я сама, — буркнула она, вынуждая вокалиста убрать ладонь, и возобновила попытку.
Опять ничего. Это несчастное колесико, вставшее враспор, никак не поддавалось.
Кейт чуть ли не зашипела от раздражения и от собственной слабости. Всего лишь чемодан, и то она бессильна.
Дамиано небрежно сунул свободную руку в карман и продолжил улыбаться, поглядывая на бесплодные попытки девушки. Ее старания его забавляли, как и желание показаться сильнее.
— Ну что? — незаинтересованно бросил он, выжидающе выгнув бровь.
— Справлюсь, — тихонько ответила Кейт сквозь стиснутые зубы, наконец, сдвинув чемодан с места.
Дамиано весьма удивленно, почти одобрительно, хмыкнул себе под нос и лениво побрёл следом за медленно шагающей впереди девушкой.
Время уже перевалило за полночь, а потому кроме стоящего неподалеку заказанного заранее микроавтобуса ребят никто не встречал. Не было ни безумных фанатов, ни вспышек камер. Только безмятежное миланское небо и теплый ветерок, так по-родному, по-домашнему путающийся в волосах.
Кейт споткнулась в очередной раз и остановилась, усталым движением головы перебрасывая копну каштановых волос на одну сторону, чтобы не мешали. Не выдерживающий больше этого зрелища Дамиано подался вперед, вновь накрыв ладонь девушки своей.
— Давай сюда, — привычный приказной тон, обдавший холодом.
— Нет… — несмело произнесла Кейт, потерянно глядя на итальянца, — я же сказала, что справлюсь.