Кто на другом конце? Кто держит твою ладонь? Вдруг и не святой праведник ведет тебя вперед, а сущий дьявол утягивает на дно, в самое логово страданий?
Как можно поверить в лучшее, когда столько времени все было слишком плохо? Настолько, что каждый вздох — желанная свобода, приторная до выступающий слёз под ресницами.
Тебе хочется снова вкусить, но под сахарной коркой лишь терпкое разочарование. И тебе снова горько, ты больше не хочешь вдыхать…
Самый тяжкий выбор. А из тузов только привычная боль — ничего более ты не припрятал в рукаве.
Душная комната со спертым воздухом. Ты в ней один, и каждая трещинка напоминает здесь о прожитом горе, о срывающемся от рыданий голосе и высохших слезах на красных щеках. Лишь серые стены вокруг, они необъятны и вечны…
Не в каждой комнате есть окна, не в каждой есть яркая мебель или красочные картины — в этой нет — но ни одна комната не бывает без двери. И в твоей она тоже есть.
Маленький порожек, а за ним — целый мир. Незнакомый, новый, таящий в себе множество трудностей, несчастий и преград. Да, все это непременно ждет тебя за порогом с одним лишь желанием — вновь покромсать то, что ты с любовью склеивал, перематывал бинтами и прятал глубоко под ребрами.
Но все возможности и радости тоже ждут тебя только там — их не найти в известной обыденности знакомых до боли стен.
Что выберешь ты?
Что выберет Кейт?
Привычный заколоченный гроб, лежащий под толстым слоем грунта. Ты уже не дышишь, тебе это ни к чему. Ты не переживаешь, не чувствуешь больше боль. Твое сердце не сжимается от рыданий, нет… Ведь ты больше не живешь.
Но ты еще можешь открыть эту крышку.
Что выберешь? Лежать или лететь?
Ни один провидец не скажет, каким будет твой полет. Сможешь ли ты приземлиться или очередная стрела — в самое сердце — собьет тебя на лету, попадет в цель, как только ты сумеешь вновь поверить в счастье?
Кто знает… Но порой эта игра стоит свеч.
Кейт разжимает пальцы, и тугой мешок, словно в замедленной съемке, падает к ее ногам, рассыпая сомнения. Они рассыпаются в воздухе, растворяются, словно невиданная иллюзия.
Девушка улыбается…
Солоноватый бриз уже касается ее волос. Совсем скоро он усилится, превратится в сильный, неукротимый ветер, и Кейт знает тому значение.
Она будет лететь до последнего вздоха.
И не одна — в этом полёте у нее уже есть второй пилот.
Комментарий к 15.
Фууух.. не знаю как вы, я очень рада, что кто-то наконец помогает выбраться из этого тупика.
Внутренняя борьба Кейт мне далась очень и очень сложно, надеюсь мне удалось передать ее мысли и чувства вам..
Обожаю Итана…) Он снова за мамочку и объясняет двум неразумным детишкам, как жить ахаххаах
Ладненько, ждем следующей главы..) Пьем конфеты, кушаем чай, и никакого суицида)
Хотя конфетка будет в следующей главе.. ну или леденец🤭
Interesting fact: ровно год назад, в этот самый день, вышла первая глава Дыма и сигарет)
P.S. фанфик официально дописан до самой последней строчки, теперь я точно вас не брошу, осталось лишь отредактировать))
========== 16. ==========
Комментарий к 16.
Тук-тук, это я с новой главой, открывайте)
Хорошего прочтения..!))💚🤍❤
Я хотела 3-4 дня подождать, но вдруг подумала «а почему бы собственно и нет», проверила и выложила сегодня)
Карандаш легко скользит по бумаге, оставляет за собой торопливые закорючки слов, набросанные сероватым цветом.
В руках потрепанный блокнотик в клетку. Словно душа на распашку, он дышит ароматами цветов и нежной любви, хранит в себе строки, способные покорять сердца, вызывать слёзы в уголках глаз одновременно с улыбками — чистыми, вдохновленными. Почти блаженными.
И замер бы целый мир, словно ленточкой, обернутый экватором, остановился бы он, забыл о суете, оглушенный слетающими со сцены, переливающимися звуками песни.
Но мало бы кто знал, что не миру вовсе они посвящены, а хрупкой девушке из соседней комнаты вокалиста.
Они посвящены ее нежным, волнующим прикосновениям, ее волнистым кудряшкам каштановый волос — на закате он назвал бы их золотом…
Ее сероватым глазам, что так сверкают поздней ночью… Дамиано знает, что, когда она смотрит из-под ресниц, несмело заглядывая в его лицо, они словно ярчайшие топазы в свете луны.
Быть может он даже хотел бы нарисовать ее губы словами, сложить их поцелуй из нескольких пляшущих по шероховатой бумаге строк, но что-то внутри яростно запротестовало, желая оставить себе одному этот укромный уголочек счастья.
Дамиано пишет на итальянском. Теми словами покрывает он бумагу, какими говорит за него бьющееся в груди сердце.
С легким нажимом он ведет карандашом, затем сдвигает в раздумье брови, отчего на скрытом под несколькими прядями волос лбу выступает крохотная морщинка. Итальянец хмурится, неосознанно закусывая нижнюю губу, а затем ластик с тихим шорохом стирает крайние слова на бумаге.
Дамиано выдыхает, откинув голову назад, и откладывает блокнот на прикроватный столик. На деревянной поверхности маленький скол. Глянцевая краска отлетела, оставив за собой белеющее в сумерках дерево.
Взгляд карих глаз теплеет, падая на стоящую рядом крошечную коробочку с плоской крышкой. Вокалист лишь мгновение задерживается на ней подушечками пальцев, прежде чем осторожно упрятать ее в глубине выдвижного шкафчика.
Дамиано потратил на поиски этого подарка почти целый день…
Сон вчера так и не настиг его разгоряченное сознание. Хотелось остаться в кровати, обнимая посапывающую в его черной рубашке девушку, зарываться носом в ее кудрявые волосы, слушать нежные бормотания во сне…
Блаженная улыбка коснулась губ итальянца от незаметно прокравшейся мысли о том, чтобы проснуться рядом с Кейт. В ее комнате, окрашенной лучами утреннего солнца в медовые оттенки.
Незримые шипы так и кололись в сердце от того, что пришлось оставить ее вчера. Их глупая перепалка, которую Кейт считала ссорой, поначалу даже веселила Дамиано, но сейчас что-то поднывало внутри, почти умоляя кинуться за ней, объясниться, попросить прощения…
Вероятно, он так бы и поступил, если бы не возникшая в голове идея, побудившая еще до зари уехать из дома за пределы Милана.
Он объехал несколько соседних городов в поисках чего-то особенного. Не просто огромных сверкающих бриллиантов, а подарка, достойного нее. Такого, что мог поразить ее, вызвать эти огоньки восторга в серебре ее радужек. Он был готов на что угодно, лишь бы видеть их чаще в ее глазах.
Дамиано тщательно обдумывал, рассматривал разные варианты и идеи, но так и не смог решить для себя, как именно подарить ей то, что выбрал.
Незнакомое ему ранее волнение откликнулось внутри, показало голову из песка, словно затаившийся зверь, который так давно ждал своего часа.
И вокалист не знал, как его усмирить.
Еще не до конца сложившийся в голове план наконец обрел недостающий фрагмент, стоящий сейчас на пороге комнаты, неловко переступая босыми ножками по половицам.
Благослови, Боже, этот скрипящий пол.
Раздавшийся в комнате звук мгновенно привел в чувства, заставив наспех захлопнуть шкафчик, незаметно положив поверх заветной коробочки наполненный новыми строками блокнотик.
— Не спится? — тепло улыбнулся Дамиано, обернувшись, и тут же застыл на месте. Он мог бы поклясться, что в эту секунду подзабыл итальянский алфавит.
Светленькая сорочка струилась волнами шелка, подчеркивая стройные бедра девушки. Сбоку было прозрачное кружево, позволяющее скользнуть взглядом по лишь слегка прикрытым узорами участкам кожи.
— Ты меня разбудил, — призналась Кейт, отзеркалив выражение лица Дамиано.
Ее легкая улыбка была почти осязаема. Словно нежное касание лучиков солнца, будто дуновение теплого летнего ветра июньскими ночами, она развеяла все переживания, что корочкой льда покрывали сердце Дамиано.
Быть может ее обида стала очередным плодом его поглощенного тревогами воображения.
— Прости, не хотел мешать твоему сну — тихо пробормотал Дамиано, слегка постукивая костяшками пальцев по гладкой деревянной поверхности, — но сейчас я даже рад, что ты проснулась.