Когда Николас расстегнул куртку и показал черную футболку, туго обтягивающую тело, Тони почувствовал, как у него пересохло во рту.
— Эй, Ли, сколько коров было убито ради твоего прикида?
— Ни одной.
Ли ухмыльнулся Эми, продемонстрировав идеальные зубы и ямочку на щеке, которая на одном поэтическом фанатском сайте была описана как «озорная».
— Все они жили долгой, полной коровьей жизнью и умерли счастливыми в преклонном возрасте. А сколько рабочих-эмигрантов ты эксплуатируешь ради своего хлопка?
— Я срываю каждый цветок своими лилейно-белыми… «Чи-Би продакшнс». Чем я могу вам помочь? Вы будете ждать на телефоне?
Эми одними губами изобразила «увы», адресованное Тони и Ли, а потом вышла из-за стола.
— Итак, ты не на съемочной площадке.
Ли протянул Тони шлем, полностью сознавая, что эту штуку возьмут и будут нести ради него.
— Питер рано закончил съемки?
— Нет. Он собирается работать допоздна. Я должен сказать вам, что вы не понадобитесь на съемочной площадке до… знаете… Вы будете нужны там только после ланча.
Тони слабо улыбнулся, прекрасно понимая, как звучали его слова. Он, как уж мог, сам заботился о себе с четырнадцати лет. Парень видел то, что вкладывало новый смысл в термин «ужасающее». Он сражался против тьмы не в переносном, а в буквальном смысле. Да, кое-кто ему в этом помогал.
Тони было двадцать четыре года, господи боже мой! Но все равно он не мог разговаривать с Ли Николасом, не превращаясь при этом в бормочущего идиота.
«Идиот» — самое подходящее выражение. Ведь этот актер был хорошо известен своей слабостью к светловолосым девахам, которых не мог привести домой, к матери, очень милой женщине. Пару раз она посещала студию.
Внезапно Тони понял, что Ли ждал ответа на свою реплику, которую парень полностью пропустил мимо ушей.
— Что?..
— Я сказал — спасибо, что нес мой шлем. Увидимся на съемочной площадке.
— Конечно. Да. Э-э, не за что.
Дверь гардеробной закрылась. Ее истертая крашеная поверхность оказалась в сантиметре от носа Тони.
Он не помнил, как покинул постановочный офис и вернулся в павильон звукозаписи. Его тень помедлила у двери Ли.
— Эй, Тони, ты в состоянии выполнить сегодня вечером кое-какую работу второй группы?
Парень не донес до рта клубничный зефир, повернулся и увидел, что к тележке с едой приближалась Эми, размахивая тонкой пачкой листков. Ночной список уменьшился до размеров карманного.
— На Лейк-филд?
— Точно. Арра собирается взорвать «БМВ». А ты возьми несколько сверхурочных часов и пойди понаблюдай, как символ буржуазного бахвальства примет этот удар. Такое трудно пропустить.
— Какого еще бахвальства? — фыркнул Тони и прожевал кусок. — Кто вообще так говорит?
— Очевидно, я. Если ты будешь со мной препираться, то я позвоню другому ассистенту и поручу это ему.
Тони ждал, вылавливая из миски зефир, теперь уже банановый.
— Ладно, Пэм хотела, чтобы приехал ты, а Чи-Би не позволит мне тебя заменить, даже если бы она не попросила. Теперь доволен?
Она прижала уменьшившуюся стопку листов к груди.
— Грузовики будут здесь в одиннадцать. Съемки начнутся в полночь, закончатся к часу. Не поверишь, я нашла по дешевке кусок прибрежной земли.
— Он вел свой город к рассвету через самую темную ночь.
Сердце Тони бешено заколотилось. Он прыгнул вперед и повернулся. Парень ухитрился проделать оба движения почти одновременно и все-таки остаться на ногах.
Он сердито посмотрел на темный силуэт, едва различимый на краю круга света уличного фонаря, отлично зная, что выражение его лица видно до малейших нюансов.
— Черт, Генри! Нельзя же вот так подкрадываться к человеку и мурлыкать ему на ухо скверные титры!
— Прости.
Генри шагнул на свет. Его золотисто-рыжие волосы заблестели, полные губы изогнулись в улыбке.
Тони знал эту улыбку. Она всегда сопровождала мысль Фицроя: «Как весело быть вампиром!» и была куда лучшим титром, чем тот, что шел через весь промо-ролик «Самой темной ночи». Улыбка свидетельствовала об игривом настроении, если термин «игривый» можно применить к не-мертвому созданию ночи.
— Где вы припарковались?
— Не беспокойся, далеко от места событий.
— Копы вам не досаждали?
Улыбка Генри слегка изменилась. Он сунул руки в карманы непромокаемого плаща.
— Разве они вообще когда-нибудь мне досаждают?
Тони взглянул на дорогу, туда, где рядом с патрульной машиной стояли двое констеблей из королевской канадской конной полиции.