Единственная достойная внимания рекомендация, говорить правду, была слишком расплывчата, чтобы слепо ей следовать. Кому говорить правду? Керцу? Спасибо, но мне дорога моя жизнь.
Ложь — это единственная броня Иллюзионистов, опасная в том числе и для самого хозяина. Расстаться с ней, быть откровенным, — это противоречит самой нашей природе. Поэтому, чтобы сохранить себя и не потеряться, очень полезно иметь стороннего наблюдателя, который знает правду. Для этого и нужны кровники. Люди, которые связаны с тобой крепчайшими узами, которые хорошо тебя знают и могут вовремя заметить опасные перемены. Кровники чувствуют настроение и эмоциональное состояние друг друга; не те эмоции, которые мы показываем всем вокруг, а те, которые испытываем на самом деле. В случае Иллюзионистов эти самые эмоции запрятаны глубоко-глубоко внутри. Это, конечно, не панацея, и иногда даже они не способны распознать надвигающуюся катастрофу, но обычно это неплохо работает, особенно если кровники обладают разной силой.
Меня с Пирланом связывают именно такие узы. И ещё с несколькими людьми, которые сегодня вечером придут к нему в гости. У Пира, как у учителя по призванию, очень много кровников; около трети учеников, если быть точной. К счастью, чувствовать можно только того, кто находится в зоне прямой видимости, иначе, полагаю, ему было бы очень трудно жить.
Весь путь до дома я терзалась мрачными мыслями и неопределённостью. А, добравшись до цели, решительно прошествовала сразу в ванную. Лучшее средство придания ясности уму и бодрости телу — прохладный душ. Не ледяной, я очень не люблю холодную воду, а именно прохладный, чуть ниже комнатной температуры. Можно даже не душ, порой хватает просто сунуть под кран голову, но сейчас этого явно было недостаточно.
Мысли о собственной судьбе соседствовали во мне с опасными и лишними воспоминаниями о Дайроне Тай-ай-Арселе. Последнее было, с одной стороны, понятно и объяснимо, но, с другой, пугало. Всё-таки, дор Керц — весьма эффектный мужчина, знающий, как увлечь любую женщину, а я не могу назвать себя искушённой в любовных играх. И предательское тело до сих пор чувствовало прикосновения, а зараза-фантазия рисовала, что могло бы случиться, не окажись я столь осмотрительной. Одно радует: тренированный разум Иллюзиониста не даст мне безоглядно и сумасбродно влюбиться в этого человека. Даже если какое-то чувство посмеет родиться, я вполне способна его со временем задушить. Выжить бы для начала.
К моей огромной радости, душ сделал своё благое дело. Тщательно просушив волосы полотенцем, я, не расчёсывая, кое-как собрала влажные пряди в косу и пошла одеваться. Гардероб у меня небогатый, но каждый раз я почему-то мучаюсь с выбором. Потянувшись, было, за своими повседневно-рабочими шароварами (в магазин добежать, с друзьями посидеть дома) в серо-серую (один тёмный, другой чуть светлее) полоску, вдруг передумала и почему-то решила быть сегодня яркой. Поэтому остановилась на изумрудно-зелёных хлопковых штанах (у меня вообще много зелёных вещей — это мой любимый цвет, хоть я не целитель) и жемчужной рубашке с травянистым вышитым узором вдоль ворота (сама вышивала!).
Дополнив всё это белой шалью, я прихватила удачно оставшуюся с прошлых посиделок пару кувшинов любимой яблочной броженицы и выскользнула на улицу.
У нас женщины не выходят на улицу с непокрытой головой. Не то чтобы это было запрещено или зазорно, просто — не принято, а мне к тому же идут платки и косынки. Да ещё солнце припекает очень ярко, особенно зимой, поэтому и мужчины редко брезгуют головными уборами.
Вот так, с кувшинами в руках — один на плече, второй, с другой стороны, в охапке, — я и двинулась в гости к учителю. Смотрелось, должно быть, довольно забавно; хоть сейчас картину пиши с избитым названием.
Подтверждение мыслей об эффектности образа пришло довольно быстро. Стоило попасть в их поле зрения, и стайка туристов-северян, — четыре женщины в длинных платьях сложного кроя и странных шляпках, пара мужчин, затянутых в узкие пиджаки и штаны, — о чём-то взбудораженно зашепталась, глядя на меня и дёргая за рукав своего проводника. Тот долго не мог понять, что им от него надо; но, когда я уже прошла мимо них, понял и окликнул меня.
— Госпожа, пожалуйста, постойте! — учитывая, что на неширокой пешеходной улице сейчас больше никого не было, делать вид, что я не поняла, кого зовут, было глупо. Поэтому я, вздохнув о несбывшемся, остановилась и обернулась. Надо было сразу, как только заприметила эту группу, свернуть на соседнюю улицу.
Я не слишком люблю туристов. Вернее, не совсем так; я к ним безразлична. А их наряды вовсе забавляют и вызываю жалость. Тесные женские платья с пыточными приспособлениями под названием «кольцо», которое принято затягивать до невозможности нормально вдохнуть, эти многослойные мужские одеяния, порой с теми же «кольцами». Лет двадцать назад у нас случилась повальная мода на эти наряды, но хватило её ненадолго. Всё же не с нашей жарой так утягиваться. Остались только узкие мужские брюки и рубашки, в каких утром щеголял дор Керц. Ну, ещё сапоги; но их научились делать великолепного качества, такими, что в них не жарко.