— Чего ж вы их не гоните? — возмущается чернобородый.
— Гоним, да что толку, — пожимает плечами старший. — Территория ведь большая. Вот и лезут они во все щели.
— Может, и вас окропить? — предлагает чернобородый, легонько встряхивая кропилом.
— Нет, нет, спасибо, — отказывается младший.
— Проходите, батюшка, проходите, — торопит попа старший, заметив, что к ним приближается женщина в красном сарафане, — удачи вам в вашем благородном деле.
Чернобородый также замечает женщину и поспешно уходит.
Женщина в красном сарафане и в белой вышиванке подходит к милиционерам.
— Извините, вы тут девушку, случайно, не видели?
— А в чём дело? — спрашивает старший сержант.
— Дочка у меня пропала, — хлюпает она носом. — Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
— Да успокойтесь вы, мамаша, — морщится младший, — не нойте, и без вас голова тут болит.
— Она, как сквозь землю, провалилась!
— Приметы? — спрашивает старший.
— В белом платье… коса до пояса, — перечисляет она.
— Нет, в таком виде мы никого не видели, — качает головой младший. — Тут в основном все в чёрном ходят.
— Ребятки, милые, помогите, — вновь наворачиваются слёзы у неё на лице.
— Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
— Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
По дороге мимо них проходит стадо коз. Без пастуха.
— Вот так всегда, — недовольно бурчит младший сержант, — чуть что — сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Девичью. Сколько лет ей?
— Пятнадцать. Зовут Зоя.
— Да она почти взрослая уже. Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
— Или дома сидит уже давно, — подсказывает старший сержант. — Вот если её двое суток не будет дома, тогда можете смело писать заявление.
— Понятно, — всхлипывает женщина.
— И вообще, куда вы смотрели? Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
— Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! — в сердцах произносит женщина.
— А как вас, кстати, зовут? — интересуется младший сержант.
— Навка, — отвечает женщина в красном сарафане и отправляется дальше в путь.
— Куда это вы?
— Дочку искать. Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
— Поосторожнее там, — советует старший. — Сегодня на Девичьей полно всяких маньяков.
— Я знаю, — отвечает Навка и идёт дальше.
Далеко внизу на дороге появляется отряд парней. Одеты они разношёрстно: кто — в джинсах и свитерах, кто — в камуфляжных штанах и куртках. Бросается лишь в глаза, что все они стрижены налысо, а штаны их завёрнуты снизу так, что полностью видны берцы — высокие шнурованные ботинки.
Идут они колонной, по выправке напоминая военизированный отряд. Правда, вместо оружия у них на плечах — лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли.
Возглавляет колонну парень, в котором без труда можно узнать Злого, а замыкает её увалень Добрыня, едва передвигающий ноги.
Вскоре их нагоняет велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Переведя цепь на самую короткую передачу, Илья Муромский с лёгкостью крутит педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.
Старший сержант поднимает руку, и отряд из девяти человек останавливается перед ним.
— Эй, хлопцы! С какой целью пожаловали?
— Да вот, — кивает Злой на возвышающуюся поодаль груду пустых бутылок, — на уборку мусора.
— Мусора, говорите, — сомневается старший. — Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск есть?
— Какой ещё пропуск? — удивляется подъехавший на велосипеде Муромский.
— Кто у вас главный? — спрашивает у обоих младший сержант.
— Главный? — переспрашивает Муромский и зачем-то оглядывается. — Сейчас подъедет.
Но полицейские уже и сами видят, что к ним, надрывно урча, приближается снизу оранжевый большегрузный мусоровоз. Старший сержант поднимает руку, и мусоровоз останавливается.
Бригадир чистильщиков Кирила Кожумяка недовольно высовывает из кабины свою обритую налысо голову.
— В чём дело? — спрашивает он.
— Эй, мусорщики, — кричит ему старший сержант.
— Мы не мусорщики, а чистильщики, — поправляет его бригадир.
— Какая разница? — ухмыляется старший сержант.
— Большая, — веско отвечает тот.
— Это ваши люди? — спрашивает полицейский, кивая на колонну.
— Мои, — отвечает Кожумяка.
— Значит, говорите, чистильщики?
— Они самые.
— И чем собираетесь здесь заниматься?
— А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю эту от ненужного ей мусора.
— Это хорошо, — как бы соглашается с ним старший сержант.
Бригадир добавляет:
— Девичью гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.
— Это точно, — подтверждает младший сержант. — Давно уже пора.
— Короче, идём сюда навести порядок, — решительно заявляет бригадир.
— Всё это, конечно, замечательно, — мягко замечает старший сержант, — если бы не одно «но».
— Какое ещё «но»? — грозно вопрошает Кожумяка.
— День сегодня для этого, — улыбается милиционер, — не совсем подходящий.
— Это почему же?
— А то вы не знаете, — ухмыляется младший сержант, — что сегодня Вальпургиева ночь.
— Небось, сатанистов гонять пришли? — как бы между прочим, задаёт свой главный вопрос старший сержант.
— И их тоже, — честно признаётся ему Кожумяка. — С Девичьей горы давно уже пора согнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!
— Кого выгонять — это решать нам, — чётко заявляет старший сержант.
— Так есть у вас пропуск или нет? — зачем-то вновь спрашивает младший сержант.
— А зачем? — удивляется бригадир чистильщиков.
— Значит, у вас нет пропуска? — тут же заключает старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхивает интерес.
— Неужели для уборки мусора нужен пропуск? — недоумевает Кожумяка.
— Ничего не знаю, нам велено проверять все машины, следующие на гору, — говорит старший и приказывает младшему, — иди проверь.
Младший сержант обходит машину и, удостоверившись, что в ней ничего, кроме мусора нет, даёт отмашку.
— Ладно, проезжайте! — разрешает старший.
Тропинка приводит Эмму и Мару к старой цветущей груше. У неё широкий, как у дуба, шершавый ствол и огромное сквозное дупло. Как будто груша насквозь была прострелена когда-то пушечным ядром.
Эмма с любопытством заглядывает внутрь. На самом дне дупла она замечает сложенный вдвое листок бумаги.
— Смотри, тут какая-то записка.
— Не трогай ничего, — предупреждает её Мара.
Но поздно: Эмма уже вынула записку и разворачивает её. На листке корявыми печатными буквами написано:
«Если вы не знаете, зачем сюда идёте, лучше поверните назад».
— Странная какая-то записка, — недоумевает Эмма.
— Брось её назад!
Эмма бросает записку в дупло.
— А ты знаешь, зачем идёшь сюда? — как бы между прочим спрашивает её Мара.
— А ты? — вопросом на вопрос отвечает Эмма.
— Я знаю, — уверенно отвечает Мара.
— И я тоже… — с заминкой признаётся Эмма, — знаю.
Они идут дальше вверх по тропинке. Вскоре пологий подъём заканчивается, и девушки выходят на большую лужайку, от которой влево и право убегают узкой полосой два суходольных луга.