В двадцать зим Налю прокололи уши. Теперь на него можно было оставить дом, когда старшие отлучались в поездки. Он получил необходимые основные познания не только по устройству особняка, но и по обязанностям лорда и ведению хозяйства. В этом возрасте эльф уже не ребенок, но еще не подросток. Он изучал литературу и поэзию Сокрытых Королевств, редкие руны, с недавнего времени слегка потесненные алфавитом западного и южного Мидгарда, высокую этику и духовность, философию и азы нордийского права. Более углубленными стали занятия по землеописанию и естествознанию, включавшему теперь историю зарождения и развития жизненных форм. Среди новых предметов появились астрономия и главенствующий человеческий язык близлежащих территорий. Вскоре обязательными дополнительными занятиями стали манеры, обращение с оружием, приемы самообороны и танцы. Началась низшая ступень Университета.
* * *
Игры и занятия потеснило вскоре нечто новое, удивительное, непривычное. Она была дочерью придворного советника из сильного и влиятельного рода, но Налю было мало дела до того. Во взоре ее сверкал голубой хрусталь, а волосы струились по спине, как серебристый, просвеченный летним солнцем поток Стролскридсэльвен с окрестных гор. Имя ее было сладким и обещало бесконечное счастье. Однако Амаранта принадлежала к Первому Дому, Дом Фрозенблейдов же какими-то ничтожными двадцатью зимами ранее поднялся до Второго, и часть Исналорской знати не могла понять решения короля. Еще на первом году обучения Наль вбежал домой с блестящими глазами и прыгающими губами:
— Почему Майнар из Кетельросов говорит, что мой отец погиб, не исполнив своего долга?!
— Майнар ошибается, — проговорила, бледнея, Айслин, и обняла сына. — Отец твой исполнил свой долг до конца, и тебе известно, как это случилось.
— Я сказал ему, что он хуже проглота и гигантской жабы за свои слова, а он… он… все равно продолжал!..
Понемногу Наль успокоился у нее на руках, а Айслин безмолвно обменялась взглядами с помрачневшим Эйруином. Если такое говорит ребенок, он услышал это от взрослых.
Неспособные идти против своего сердца, эльфы редко задавались мыслями о препятствиях, подобных разнице в статусе, однако Наль чувствовал, что, выйдя в свет, должен будет держать удар. Он хорошо видел, как напряженно и настороженно вглядывалась в него леди Нернфре́з, когда он прощался с Амарантой перед воротами украшенного резными башенками высокого особняка, но не слышал разговора, который состоялся позже.
Заходя пожелать дочери доброго сна, Клодесинда заметила на ее хрупком запястье незнакомый серебряный браслет с нордийским узором из переплетающихся лесных животных и птиц. Крошечные камешки молочно-зеленого хризопраза и сине-голубого агата рассыпались среди причудливо вытянутых, извилистых фигур.
— Дитя, откуда у тебя эта прелестная вещица? — спросила она.
— Это подарил мне лорд Нальдерон. Он сделал его собственными руками!
— Ах, сын оружейника, — невольно холодея голосом, произнесла Клодесинда.
— Королевского оружейника, мама! К тому же, разве это важно?
— Нет, — тихо качнула та головой. — Совсем не важно.
Покинув покои дочери, Клодесинда растерянно остановилась у стены. Совесть не позволила задать просящийся с губ вопрос. Быть может, это всего лишь дружеская симпатия? Но Амаранта уже не так мала. Зато так воспитана, изящна и дивно хороша, что нуждается в супруге-ровне, не менее. Когда красота ее засверкает в полную силу, взять ее в жены сочтет за честь даже король. Кронпринц Рана́льв помолвлен, однако правителю соседнего Лаэльдри́на Иверста́ну семьдесят две зимы, и он еще не нашел невесты. Вскоре Амаранта сможет сопровождать отца и мать в дипломатических поездках в Лаэльдрин не только в качестве дочери, но и полноправной леди. Возможно, детская симпатия преобразится в нечто более глубокое? Или это уже произошло с оружейником, и Амаранта перейдет из Первого во Второй Дом. Клодесинда вздохнула, направляясь к лестнице.
Время покажет.
* * *
После уроков Наль проводил много времени в королевской кузнице, как когда-то отец. Ему, старшему сыну старшей ветви Фрозенблейдов, по традиции полагалось вступить в должность королевского оружейника. В остальном первый сын рода осваивал оружейное ремесло, второй ювелирное, третий снова оружейное, и так далее. Юноше казалось, инструменты хранят прикосновения Лонангара, стены помнят его присутствие. Пока должность вновь занимал дед Мадальгар. Тот счастлив был учить внука родовому ремеслу и видеть его так часто, однако временами, внезапно, за работой или разговором юный Фрозенблейд замечал, как синие глаза деда исполнялись боли, а лицо сводила судорога. То же не раз происходило с гостящей в доме сыновей бабкой Сигриэн, и с дядей Эйруином. Тетя Иделинд иногда всхлипывала на полуслове, бросаясь обнимать Наля.