Открыв глаза, Амаранта прерывисто вздохнула. Сон повторялся по нескольку раз в седмицу. Каждый раз, пробуждаясь, она долго лежала, слушая удары собственного сердца и вой вьюги за окном, и повторяла про себя слова Наля, сказанные ей в холле, пока не засыпала вновь.
* * *
Полгода подготовки летели на одном дыхании. Наль упивался тренировками, а вечерами в изнеможении падал в постель и засыпал крепким, здоровым сном. Последствия дуэли оказались не менее тяжелыми, чем травмы от поединка с Эльгартом. Потрясенный собственной выходкой, он просидел тогда на постели всю ночь, обхватив голову руками и размышляя, что будет, когда он провалит испытания. Потом он решил, что новая саднящая боль и затрудненные движения — это исключительный опыт, которого не выпадало другим воспитанникам, и блестящая возможность испытать себя в наиболее приближенных к настоящим условиях для предстоящих битв. Ему нравилось оттачивать движения до совершенства, кружиться в танце с оружием, испытывать границы возможного и бросать вызов собственному мастерству. Ментор Эльгарт наблюдал за ним молча и внимательно. Из сверстников Амаранта более других понимала, чего это все стоило Налю. Вскоре после дуэли, не найдя его ни в общем зале, ни в корпусе юношей, она спустилась в тренировочный зал, откуда доносился шум.
Используя то один меч, то два, Наль кружил вокруг мишени, изображавшей фигуру в полный рост, налетал, отступал и снова бросался в атаку. Губы его были плотно сжаты и белы, брови сдвинуты, но более ничто не выдавало напряженного мучительного усилия. Амаранта осторожно подошла, так, чтобы заблаговременно оказаться в поле его зрения.
— Зачем… Ты только ослабляешь себя двойной нагрузкой. Что если это затруднит прохождение испытаний? Обожди, пока заживут твои раны!
Он обернулся к ней, и в глазах его неожиданно заплясали шальные, игривые огоньки.
— Но враг-то не станет дожидаться, пока мои раны заживут, верно?
В другой раз он вновь отсутствовал в уютном общем зале с его играми и пахнущими старыми страницами книгами, но в тренировочном зале было тихо. Озадаченно заглянув внутрь, Амаранта увидела, что Наль сидит на полу, упираясь в него ладонями. Мечи лежали рядом. Он был очень бледен. На лбу и над верхней губой блестели капельки пота. Туника прилипла к напряженной прямой спине. Не уверенная, что он захочет, чтобы она видела его сейчас, девушка все же поддалась порыву и опустилась рядом. Может ли искреннее участие задеть его гордость? В конце концов, недопонимание между ними уже едва ли возможно. Однако, как эльнор должен обращаться с эльнайри как с прекрасным хрупким сосудом, и сам он является существом хрупким и сложным, гораздо более сложным, чем та глина, из которой он создан. Амаранта только начала познавать душу такого существа. Ранить можно было и излишней прямотой, и наигранной беспечностью.
— Хочешь поиграть в Дивные Кристаллы? — предложила она, надеясь, что избрала верный путь. — Дероальт несносен, и выигрывает уже в третий раз. Ты нужен нам.
Наль поднял на нее голову и посмотрел странно отрешенными, невидящими глазами.
— Я сейчас продолжу… Сейчас поднимусь и продолжу.
Помимо постижения различных видов борьбы воспитанники Двора Перехода стреляли из лука и арбалета, плели канаты и с их же помощью лазали по стенам, пытались разводить огонь в сырость и непогоду (наступающая весна предоставляла для этого множество возможностей), бегали и катались верхом вокруг Оленьей Крепости в седле и без него, а временами стирали одежду и сами готовили себе пищу.
— Можешь не стараться, сын оружейника, — задорно заверил однажды Мерхард. — При дворе не примут тебя с распростертыми объятиями, тем более что ты успел драться с представителем Первого Дома, даже не достигнув возраста. Не желаешь ли дуэли с кем-нибудь еще?