— С тобой? — Наль утер пот со лба тыльной стороной ладони, повел плечами, проверяя, как отзывается гудящее тело. Подростки расходились по спальням после долгой и утомительной вечерней тренировки.
— Ну нет! Это ты имел оплошность вывести себя из строя в столь ответственный период!
— Отстань, сын судебного обвинителя. — Голоса гулко и глухо отражались от стен промозглых полутемных коридоров с редкими дрожащими огнями факелов. — Иди создай мышей из своей грязной сорочки.
— Я возьму твою, — сострил кислую рожицу Мерхард.
— Отбери! — Наль вызывающе развернулся к нему, раскидывая руки.
— Очень надо, — пожал плечами эльф, делая вид, что занят поисками двери в купальню.
И новое занятие появилось у воспитанников. Может статься, что лишишься оружия: как защитить себя тогда? Неужели опустить руки и ждать расправы? Не кулачному бою обучали наставники, хотя при необходимости можно было использовать и кулак. Воспитанники познавали тонкую и ловкую борьбу, полагаясь лишь на собственное тело. Безоружным избежать смертельного удара, повергнуть нападающего на землю, вырваться из любого захвата, сделать собственные руки и ноги точным, опасным оружием, перехватывать оружие врага учились они.
Волнение, охватившее подростков в самом начале подготовки и понемногу улегшееся, нарастало вновь.
— Я так ожидал достижения возраста, а теперь, когда до него остается совсем немного, мне даже жаль, что седмицы летят столь быстро, — поделился Дероальт.
Близился отбой: юноши собрались в спальне, однако никого не клонило в сон, несмотря на усталость. Недавно подброшенные дрова трещали в камине, разгоняя вместе с укрепленными в разветвленных оленьих рогах свечами на стенах синеватую и уже испускавшую промозглую сырость тьму месяца пробуждения. Теролай расплетал светло-пшеничную косу. Кардерет читал «Сказание об охотнике Ульнаре в Искаженном лесу» лежа, придвинув к постели табурет с горящим на нем масляным светильником.
— Это мне знакомо, — улыбнулся Теролай. — И заставляет еще более уважать людей. Сколько всего должны они успеть за отведенное им время.
— Люди удивительны! — горячо подхватил через проход между кроватями простоэльфин Кеол.
— Ты их даже ни разу не видел, — насмешливо заметил Наль. Он сидел на высоком подоконнике в одних штанах и нижней сорочке и болтал ногами.
— Достаточно, что они достигают возраста к шестнадцати зимам, а наши ровесники уже могут иметь взрослых детей и управлять войском, — парировал Теролай. — А также, большие раны на них заживают хуже, чем на нас, и все же немало доживают до заката своих лет.
— Мелкие раны заживают хуже, — возразил Мерхард.
— Большие.
— Мелкие.
— И почему это мелкие? Вспомни иллюстрацию, где наша рана средней тяжести редко оставляет человеку возможность выжить!
— Мне помнится, что у человеческих воинов больше шрамов, ибо даже небольшая рана может оставить след, — заметил Наль.
— Любые раны заживают хуже, — вмешался от книги Кардерет. — Это какая-то особенность их тканей.
— Кто-то с успехом выпустился из Университета, — протянул Дероальт в сторону Теролая и Мерхарда.
Последний открыл рот, чтобы что-то возразить, однако Теролай опередил его.
— Люди удивительны, ибо способны достичь столь великих духовных высот, что ради них Создатель побеждает чин естества, и открывает им множество дарований.
— Это верно, — согласился Наль.
Мерхард развел руками.
Все закивали. За окном бушевало ненастье. Отступающая в горы зима временами еще бросалась сражаться с весной, и от состязаний их снег смешивался с дождем в ревущих вихрях.
— Еще мне все чаще приходит на ум, как от волнения перед Его Величеством кто-то забыл слова присяги, — негромко нарушил задумчивое молчание Дероальт.
Кардерет нервно фыркнул:
— Именно это со мной и случится. Я споткнусь по пути к трону, забуду слова присяги и наступлю на край собственной туники, когда буду вставать.
* * *
Занятия с оружием все чаще устраивали на воздухе. Перерыв между ними проводили там же. Почти стаявший снег местами еще белел под солнцем, обнажив темную и пока лишенную намека на траву землю. Бодрый щелкун уселся на край высокого тренировочного бруса неподалеку, вспушил серо-коричневые перья.
— Тоже чувствуешь это? — усмехнулся Наль.
Птица посмотрела на него блестящим хитрым черным глазом.