Лаэльдрин, Белейшая Цитадель, или Пятиградье, соседнее с Исналором славное королевство. Страшной ценой удалось отстоять его в Последнюю войну — сражались от пристрастившихся к дурману ночного фрукта уличных менестрелей с нездоровым блеском глаз до каждого близкого к совершеннолетию мужчины королевской семьи. Было среди защитников и слишком много женщин. Однако теперь к большой опасности не готовы. Когда тролли, пользуясь тайными путями, обрушатся на крепостные стены с окрестных гор, вся надежда лишь на лаэльдринские патрули, что успеют заметить, объединиться и задержать эту смертоносную лавину ценой своих жизней, пока вестник мчится поднять тревогу в городах. А встреться ему на пути враг, надеется лишь на свою скорость — и Создателя.
— Господин, — подал голос Тирнальд из другого угла. — Вы не можете винить себя. Троллей не трогали около трех веков.
Лаэллет качнул головой:
— Командир всегда несет ответ за поход. Так или иначе, пока они стоят, необходимо попытаться бежать. — Он быстро оглядел остатки своего отряда. — Нас достаточно мало. Тихо уйти будет легче. Самые сильные должны добраться до Лаэльдрина и предупредить, слабых спрятать в недоступных троллям укрытиях.
— Орочья сволочь возвращается известным им путем. Значит, сможем пройти и мы, — согласился Веринн. Голова его была перевязана тряпкой.
Повозка остановилась. Эльфы притихли. Почти сразу кто-то отдернул полог, закрывающий выход, и в проеме показалась орочья физиономия.
— Увечных сюда! — гаркнул он.
— Здесь нет увечных, — возразил Лаэллет. — На поправку идут уже и наиболее раненые.
Объяснялись на орочьем кехер шаюке с примесью поврежденного общего языка. Наль уже начал привыкать к этому говору, звучащему из уст орков еще грубее и жестче, чем из уст эльфов.
Орк поворочал глазами и вцепился взглядом в белого, как снег, Келора. Тот вжимался спиной в стену повозки, стараясь держать больную ногу как можно непринужденнее, однако его выдавало сведенное болью лицо, явно неудобная поза и наброшенная на нижнюю часть тела туника, которая при беглом осмотре пленных должна была скрыть перелом. Штанину до колена пришлось разрезать — от нее остались лишь кровавые лохмотья — и кожи не было видно в засохших ранах и багрово-синих кровоподтеках.
— А ну пошевели ногами! — оскалился орк.
Сжав губы, несчастный попробовал повиноваться. Страдальчески дрогнувшее лицо его посерело, однако сломанная нога, с тщательно прикрепленной к ней ремешками, но недостаточно длинной дощечкой, осталась неподвижной.
Орк злорадно ухмыльнулся:
— Вытолкать сюда этот медвежий корм!
— Нет! — усталые глаза Лаэллета гневно вспыхнули.
— Ты тут больше не командуешь, изморок. С бесполезным рабом возиться не станем.
— Вздор, — жестко сказал Лаэллет. — Вы еще не достигнете степей, как он сможет ходить. Мне знакомы такие травмы.
Голос командира зазвучал неожиданно сильно и властно, и сам он будто стал сильнее и ярче, выпрямившись, засветился белым сиянием в душной полутьме повозки. Какое-то время орк посверлил пленников тяжелым подозрительным взглядом, а потом задернул полог.
Словно прочитав мысли Наля, Лаэллет помог ему сесть, опираясь спиной на какой-то тюк.
— Всем отдыхать! — весело проговорил он. — Мы славно потрудились, и я счастлив командовать столь доблестным отрядом. Кто бы мог подумать, что нас повезут в карете, как почетных гостей!.. Статусу нужно соответствовать. — Метнув задорный взгляд из-под ресниц, он хлопнул в ладоши: — Ральгар, ты практически готовый командир.
Ральгар благодарно улыбнулся — он был помощником Лаэллета и его хорошим другом — но в глазах его тут же вспыхнул страх и острая, отчаянная боль предчувствия. Лаэллет воодушевленно продолжал:
— Келор, ты сильнее, чем думаешь, и мужественно перенес сложный путь. Все будет хорошо. Тирнальд, Глендин, без вашей самоотверженности мы потеряли бы наших товарищей, что сейчас идут на поправку. Веринн, смелость твоя достойна восхищения. Нальдерон, ты еще так юн, но во владении любым оружием едва ли найдешь себе в Королевствах много равных…
Наль видел эти приободренные добрым словом командира лица, усталые, покрытые синяками и ссадинами, осунувшиеся. Оставшаяся одежда изорвана на каждом — раненым нужны любые бинты. Все с ног до головы в засохшей крови — воду берегли лишь на самые серьезные нужды. Воины отзывались Лаэллету нестройным благодарным хором. Тот замолк и, словно как-то утомившись, прислонился спиной к соседнему с Налем тюку, выходя из рассеянного света щелей в крыше. Ресницы его опустились, губы бессильно приоткрылись, в углах рта пролегли складки.