— Мой господин…
Лонангар почти не заметил женщины. Все внимание его было приковано к новому обитателю дома. С нетерпением, затаив дыхание, принял он на руки беззащитное, хрупкое существо и завороженно склонился над ним.
— Наследник… — прошептал Лонангар.
Ребенок появился на свет здоровым, но совсем маленьким, от обрамленного золотистым пушком волос личика до крошечных розовых пальчиков. Он перестал кричать и с изумлением рассматривал проясняющимися глазами новое лицо, первое в своей жизни. Лонангар опустился рядом с Айслин и бережно передал ей сына.
— Мое зимнее утро…
Айслин, которой уже помогли опереться на подушки, обняла одной рукой ребенка, а другой коснулась щеки мужа.
— Ты успел…
— Небо было милостиво к нам. Теперь ни о чем не тревожься. Я вернусь, и вернусь с победой. Чудо видел я, и более того… — он смеялся и плакал. — Чудо жизни не зря было явлено перед этим походом. Оба вы в сердце моем. Посмотрев в ваши глаза, невозможно мне теперь проиграть…
Осторожно высвободив обе руки, Айслин потянулась к волосам Лонангара. Это не займет и минуты. Отделила прядь у виска и привычными движениями начала заплетать тонкую золотую косу.
4. Поступь весны
Две луны спустя, когда Лонангар вернулся, разбив орду шала Хроха, ребенка показали всему роду, а спустя еще луну — друзьям. Оба раза в особняке Фрозенблейдов празднование не смолкало до утра, яичный ликер, таргли́нт и бреннви́н лились рекой, а гости поднимали тосты за наследника и произносили ему пожелания. Златокудрый малыш удивленно, но без страха, с любопытством рассматривал незнакомые лица, а быстро освоившись, начинал ворковать, одаривая гостей очаровательной беззубой улыбкой.
И у Лонангара, и у Айслин не было сомнений в том, что ребенок особенный. Первое имя дали ему из языка людей Изумрудного острова, соседей Юных Королевств, слегка переделав его на свой лад. Славным, выдающимся звали его, и звучало это мягко и славно, со смягченным на горно-нордийский манер «л» на конце. Это была новая пометка в Книге Путей, где уже на следующий день после его рождения записали, что в 1314-м году Золотой Эпохи, в середине месяца долгой ночи, когда Солнце проходило через созвездие Лучника, при молодой луне, под Небесными Кострами у королевского оружейника Третьего Дома лорда Лонангара, сына Мадальгара, из рода Фрозенблейдов появился наследник. Второе имя эльф мог получить с возрастом, при проявлении определенных особенностей или черт храктера.
Плод любви Лонангара и Айслин был златокудрым, как все рожденные в Доме, и все более походил на отца, но Эйверет смотрел на него с теплом сквозь горечь, потому что это был ребенок его любимой. Каждый раз, посещая особняк Фрозенблейдов, Эйверет старался принести маленькому Налю какой-нибудь гостинец или поиграть с ним; он смирился, что не будет для него ребенка дороже этого.
* * *
С тех пор, как отца не стало, Наля преследовал страх, что прошлое забудется, затеряется во времени среди тысяч других образов и звуков. С утратой пришло осознание, что незначительных моментов в жизни нет. Он часто повторял про себя оставшиеся с детства, хрупкие воспоминания, чтобы те никогда не выветрились из памяти, и они оживали — туманными или яркими, но неизменно дорогими.
Самые ранние картины — отец берет его на руки и, смеясь, подкидывает к потолку. Отцовские руки сильные и твердые; он подолгу работает в кузнице, и на ладонях у него загрубевшая кожа и постоянные мозоли. От него пахнет свежей еловой хвоей, металлом и табаком, но Наль не знает, что последнее неправильно, и заливисто смеется вместе с отцом, хотя от полетов каждый раз захватывает дух.
Лонангар качает его перед сном, поменявшись с Айслин, носит на руках по дому и двору, попутно беседуя с друзьями или чужими эльнарай, раздает указания прислуге, свободной рукой раскатывает и тасует чертежи у себя в кабинете. Не спуская маленького Наля с рук, спорит с кем-то над картами, пригубляет вино, все смеются своим непонятным шуткам. Налю не бывает скучно. В ушах отца серьги, которые чуть слышно звенят при раскачивании, если в них мелкие камешки или металлические подвески — одна короткая и одна длинная. Иногда серьги состоят из ряда простых колец или одной подвески, и не звенят, но всегда интересно, какие будут на нем в новый день. На шее отца серебряный медальон. Наль то и дело тянет его в рот. Медальон не очень вкусный, кисло-сладкий и металлический, но привычный и красивый. Его может дополнять камень на отдельной цепочке. Металлы и камни естественны и важны для Наля, как игрушки и колыбельные матери.