Кажется, он раньше уже смотрел на этот светильник и, как и тогда, сейчас под ребрами ныло гадкое чувство одиночества.
Ладонь неосознанно легла на грудь, и Кевин уставился на себя. Он опять не разделся, и снова рубашка помята, опять в брюках без ремня и босой. Как будто бездомный, но при своем особняке, как будто одиночка, но в сердце полно разномастных чувств к одной-единственной женщине.
Кевин осмотрелся, и уставился на раздражающий глаза светильник. С недовольным вздохом поднялся и пошел к нему, находу стягивая с себя рубашку. На миг замер с вещью в руке, а затем, выругавшись, отбросил в сторону.
Просто все это время он бережно пытался сохранить порядок, оставленный после Джоан, но эта неделя без нее все больше вводила его в состояние бешенства.
Кев выключил ненавистную лампу, и тьма полностью окутала мужчину. В этом огромном доме остался только он и едва различимые в лунном свете очертания малознакомых предметов.
Зло цыкнул и вновь включил светильник. Направился к барной стойке, порылся по шкафам: пустые бутылки из-под вермута – ничего путного, там и тут осталось выпивки на пол стакана.
Направился на кухню, открыл нижний шкафчик и вытащил оттуда бутылку с красным вином.
Уставился на нее и с грохотом поставил на стол.
– Черт возьми, Джоан, да как все это понимать!
Он столько раз звонил, столько сообщений ей написал, но в ответ ни единого слова. Он все эти дни готов был на стену лезть, а Джоан словно испарилась. Как будто ее и не было никогда в его жизни.
Только вот вокруг до сих пор витал восхитительный сладкий запах земляники. Кевин ощущал его всюду, он уже пропитался им и не хотел его ни на что менять. Может поэтому он давно не курил? Может поэтому предпочитает не пить? Лишь бы всегда ощущать ее рядом.
Кевин вздохнул, скрепя зубами от собственной растерянности.
В его голове черти плясали под музыку науськивающей злости и неуверенности, но ощущение неправильности происходящего не покидало мужчину.
А разговора никак не получалось.
Однако вломиться в дом, полный охраны, это как войти без оружия в клетку к бешеным псам – идея не самая умная.
Кевин снова уставился на бутылку с красным вином.
– Ладно, – вздохнул он и убрал ее обратно в шкафчик. Вернулся к дивану и глянул на валяющуюся рядом комком рубашку. Аккуратно сложил ее и снова поглядел в окно. – Скоро рассвет.
– Эд, это плохая идея, – Элин, нервно теребя рукава своего красного свитера, ходила следом за беснующимся мужчиной.
– Ты слышала, что она сказала?! Слышала?! Никуда она не поедет! Чувства у нее! Она знать его не знает! Он дикарь! Этот Фойс ей не пара!
– Эд, послушай, – взмолилась Элин, но тот, поднял руку в знак протеста.
– Джоан уезжает в Лондон! И это не обсуждается! Побудет у сестры и все ее "чувство", – ненавистно выплюнул он это слово, – как ветром сдует. Вот увидишь!
– А может позволить ей решать самой? – неуверенно произнесла Элин, наконец, перестав ходить за мужчиной по пятам.
Эд замер и недоуменно уставился на нее:
– Что ты несешь? Она еще ребёнок! А он просто пользуется ее наивностью!
– Эд, Джоан давно не маленькая, а Кевин… Он не стал бы…
– Так ты его теперь защищаешь? – накинулся с претензиями на нее Эдвард, а Элин напугано и совершенно потеряно затрясла головой.
– Нет, милый, конечно нет.
– Тогда прекращай все это и иди поговори с ней. Меня она не слушает! И еще! – взялся он за дверную ручку. – Если впустишь его, можешь собирать свои вещи и проваливать, – Эд хлопнул дверью, а Элин вздрогнула. Что-то сломалось внутри нее.
Женщина осталась совсем одна в кабинете. Как растерянный напуганный ребёнок покрутила она головой и нерешительно направилась на первый этаж в спальню Джоан.
Остановилась напротив деревянной двери, ведущей в комнату девушки и замерла с поднятой рукой.
Сколько раз с самого ее детства она отчаянно пыталась постучать и поговорить. Сколько раз пыталась попросить прощения, но за эти шестнадцать лет у нее так и не получилось.
В армии она была совершенно бесстрашным солдатом, но как же труслива она оказалась в ипостаси женщины.
Каждый день Элин корила себя за принятые решения, за несказанные слова, но продолжала молчать и видеть свои кошмары.
Она пыталась забыть прошлое, пыталась уничтожить его следы, но шрам, как оказалось, нельзя свести из-за сложностей с сосудами. Словно сама жизнь наказала ее за слабость. И час за часом, год за годом, Элин видела в зеркале тот ужасный момент и слышала душераздирающий крик ребёнка, но уйти все равно не могла.
Она полюбила Эдварда сразу как увидела, однако не допускала мысли о связи с мужчиной, женатым на ее подруге. Хотя, о чем речь, он и не замечал ее, а Элин вздыхала о нем длинными бессонными ночами.