Но все изменилось, когда Марты не стало. Арлин искал утешения и нашел в женщине, любящей его до глубины души. И в этом стремлении излечиться от боли, они забыли… Они так бесчеловечно забыли о Джоан – ребенке, что остался без материнского тепла.
Все это было огромной ошибкой.
Элин постучала.
«Входите».
Она осторожно открыла дверь, и плечи ее горестно опустились. К ней обратился ледяной взгляд карих глаз. Снежная королева, не иначе. Горделивая и величавая, неприступная и пугающе холодная.
А чего она ожидала? Слез? Джоан редко плачет, так редко, что Элин часто забывала о ее горе.
– Что вам нужно? – спокойный тон обжег хуже огня. Как давно Джоан не была такой? Как давно не казалась мертвой? Со встречи с бесенком? Это ведь он помог ей снова ожить.
– Джоан, я пыталась отговорить твоего отца. Но ты же знаешь, как он упрям.
Девушка отошла от окна, сквозь которое смотрела во двор, сделала несколько шагов к Элин и совершенно спокойно взглянула на уродливый шрам, разделивший ее щеку на несколько частей.
Некоторое время в комнате царило гнетущее молчание, а затем Джоан произнесла:
– Вы предали меня. Предали тогда и предаете сейчас.
И словно убила.
Элин задрожала всем телом. До груди, наконец, добралась та самая пуля, что некогда лишь коснулась ее щеки – женщина окончательно разочаровалась в себе.
– Убирайтесь, Элин. Я больше не желаю вас знать.
Сержант в ужасе охнула и выбежала из комнаты. Не разбирая дороги, понеслась по коридорам особняка к маленькой комнатке, что долгие годы служила ей «домом» в этом огромном родовом гнезде семьи Арлин.
Элин закрыла за собой дверь и рухнула на колени. Сдерживая всхлипы изо всех сил, зарыдала и, схватив со старенького кресла подушку, уткнулась в нее лицом и заорала так, будто это смогло бы помочь ей избавиться от накатившей волной нестерпимой боли.
И тут ее телефон зазвонил.
Женщина уставилась на мобильник и утихла:
– Алло, – торопливо стирая слезы с щек, ответила она.
«Выходи давай, «Джульетта». Дело есть».
Замерла.
«Береги мою дочурку, Эл…Если впустишь его, можешь собирать вещи… Вы предали меня…»
Элин всхлипнула и трясущимся голосом ответила:
– Я сейчас приду.
Сержант поднялась, подошла к маленькому прямоугольному зеркалу на стене и глубоко вдохнула. Повернула лицо полубоком и тоскливо посмотрела на большой рубец:
– Наверное, это напоминание от тебя, Марта. Чтобы я не забыла зачем ты приняла меня в семью. Прости меня, подруга. Прости за слабость. Я все исправлю.
Элин твердым шагом направилась к входным дверям, на мгновение замерла в них, осмотрелась…
Повернула ручку и вышла за порог. Больше ее не впустят в этот дом.
Сержант прошла по каменной дороге и оказалась по другую сторону ворот от мужчины, что зло глядел на нее.
– Без костюма. Значит не по работе? – сама, не зная зачем, подметила Элин, видя, что Кевин одет в серый свитер и синие джинсы.
В руке он терзал телефон, то крепко сжимая его, то переворачивая с боку на бок, но это единственное, что выдавало в нем тревогу. В остальном весь он будто был из камня: расправил широкие плечи, глядел уверенно и свысока, с каплей ненависти и щепоткой иронии. Так он смотрел на всех, кого считал своими врагами. Как истинный бес, готовый кинуться и убить с улыбкой на устах.
– А теперь скажи своим волкодавам пусть открывают.
– Бесенок, – выдохнула Элин. Она прекрасно знала этот грозный тон. Шутки кончились. – Зачем ты пришел?
– За Джоан.
– Ты не можешь просто взять и увести ее.
– Она моя.
– Она не вещь, Кевин.
– Не вещь. Она прекрасная женщина и она моя.
– Кевин.
– Я хочу с ней поговорить. И если она сама скажет мне уйти – я уйду. Мне плевать и на тебя, и на твоего Эдварда, но Джоан я никому не позволю обижать.
Элин с горькой надеждой на понимание произнесла:
– Джо сказала я предала ее.
– А это так?
Воспоминания вернулись с прежней болью, и Элин быстро сморгнула горькие слезы:
– В тот день я пыталась спасти Марту, поверь… Но до сих пор не знаю, могла ли я бежать быстрее, – сержант сжала свои ладони в кулаки. – Марта была прекрасной женщиной, была настоящей матерью. Она отдала жизнь за свое дитя. А я… А я отдала бы жизнь за Эдварда, – сержант искала прощения в серых туманных глазах. – Эгоистично, лицемерно, но это правда. – Элин заплакала, поняв, что Кевин ее откровения не принял. – Я всю жизнь поступала неправильно. Делала всё, лишь бы Эдвард был счастлив, совершенно забывая о себе и о Джо, предавая Марту. Но я всегда была там лишней… Он так и не полюбил меня.