— Чем обязан? — раздается позади, и мурашки бегут по телу, потому что этот низкий, глубокий голос нельзя спутать с другим.
Сердце за один миг разгоняется до ритма тахикардии, инстинкты вопят уносить ноги, причем срочно. Может, лучше скрыться с глаз, пока не рассмотрел?
— Я… — все-таки оборачиваюсь, но гляжу в пол, точнее, в землю. Там так интересно — листики разноцветные.
— Седова, — называет улицу, на которой живу. Жила. — Восьмой этаж, — говорит, а у меня действия вперед мыслей: я не думаю, просто впиваюсь в серые глаза.
Да, это они, нет сомнений, с металлическим оттенком. Те же морщинки в уголках и складка между бровей. А еще у него оказываются темные с легкой проседью волосы и ямочки на щеках с отблеском короткой щетины.
— Как ваша дочь?
— Хор-хорошо, — отвечаю, разглядывая широкие плечи мужчины. Он явно старше меня, ему, наверное, около тридцати.
Он одет в темный свитер и синие штаны, а когда вдруг улыбается, замечаю небольшую щербинку между зубов. Я ничуть не ошиблась, рассказывая Лисе, что ее спаситель выглядит достойно. Он похож на героя.
— Я на работе, — напоминает о себе, и я вмиг краснею. — Если вы что-то хотели…
— Ах да, — отмираю, судорожно хлопаю по карманам.
Из внутреннего достаю сложенный лист бумаги и протягиваю Дыму — это прозвище очень подходит ему.
— Тут просто… — выдавливаю слово за словом, пока он разворачивает рисунок Лисы. — Я просто хотела…
Я так красиво говорю в мыслях, на деле же заикаюсь, будто у меня слабоумие в запущенной стадии. Нет, он точно подумает, что с головой проблемы.
— Я хотела поблагодарить вас за то… ну, что спасли нас.
Кусаю нижнюю губу и отвожу глаза, но все равно подглядываю. Его рот чуть кривится, залом между бровей становится четче. Он выглядит пугающе.
— Знаете, — говорит, — обычно люди хотят как можно скорее забыть о случившемся, и я их хорошо понимаю. Вам тоже стоит так поступить. Живите дальше — это лучшая благодарность. Но художнице спасибо передавайте.
Он кивает, явно намереваясь уйти, а я пытаюсь задержать его еще хоть на минуту.
— Погодите, я хотела позвать вас… — запинаюсь и сглатываю. Только озвучив, понимаю всю глупость затеи.
Ну и что с того, что Лиса мечтает увидеть настоящего пожарного? Покажу кино, ей хватит.
— Как вас зовут? — прерывает мои терзания.
— Юна.
— Красивое имя. Юна, послушайте, так бывает. — Он улыбается мне, но лишь губами, глаза по-прежнему остаются холодными и отстраненными, и теперь я вижу усталость в каждом жесте. Господи, ну зачем я здесь?
— Как так?
Мозг выдает немыслимые кульбиты.
— Когда пострадавший испытывает симпатию к тому, кто его спас. Это пройдет. Вы красивая юная девушка, пригласите на свидание того, кто этого заслуживает. Кого-то явно моложе.
Хочу возмутиться, что мне самой не восемнадцать — двадцать четыре, но очень скоро суть доходит, и, кажется, краснеют даже пятки. Как он мог подумать, что я… Господи.
— Нет, я не…
Язык не слушается, но меня спасает дребезжащий, противный звук сирены и открывающихся механических ворот.
— Здоровья вам и дочери, — чеканит и в следующий миг испаряется в воздухе под громкий голос диспетчера, который объявляет адрес в нескольких кварталах отсюда и третий ранг пожара.
Вжик, и отовсюду появляются пожарные. Вжик, и все бойцы в полном обмундировании рассаживаются по машинам и спешат кому-то на помощь. А прошло меньше минуты. Невероятно.
В больницу я возвращаюсь почти вовремя на радость моим девчонкам: Лиса повисает на шее, как детеныш коалы, Ася быстро собирается и убегает, потому что, по словам сестры, если задержится еще хоть на минуту, ее прикончат и спрячут там, где никогда не найдут.
— Я привезу тебе свой старый телефон, — уже будучи одной ногой за порогом, бросает мне. — Это же невозможно! Как жить в двадцать первом веке без телефона?
Сложно, но приходится — мой мобильный сгорел при пожаре. Без него, конечно, неудобно, но я справляюсь, правда, Аську это не волнует.
Чуть позже я рассказываю Лисе, что видела ее героя, и она выспрашивает все-все подробности, которые я выдумываю на ходу. А вечером, когда нашей соседке по палате муж приносит небольшой телевизор и та щелкает каналы, я прошу остановить на выпуске новостей: вижу пожарные машины, и меня против воли бросает в дрожь.
Картинка на экране отличается от киношной. Она реальнее и оттого страшнее. Ведущий новостей называет адрес, который я уже слышала сегодня, перечисляет количество задействованной техники и пожарных расчетов. Тогда я и узнаю, что третий ранг пожара, перерастающий в четвертый, штука, мягко говоря, опасная. Намного опаснее чем то, что было у нас, а мне такое представить сложно.