Вместо того, чтобы разбираться с той пропастью, куда скатилась собственная жизнь, Тиан пытался вернуть что-то давно уже забытое, почти сон. И совершенно забыл о делах насущных. Хотя бы о том, что ребёнок всё ещё был безымянным.
Нет, он упорно бегал за Джеем и всё пытался зажать его в угол. А упорство, как известно, приносит свои плоды. Однажды, после совещания, весь персонал как-то незаметно испарился и в один момент они с Джем оказались одни. Омега тут же поспешил ретироваться, но альфа оказался проворнее: Кристиан прижал Рыжика к двери своим телом, не выпуская.
- Ничего не хочешь мне сказать? – глядя в большие, чёрные от расширившегося зрачка глаза, альфа быстро облизал резко высохшие губы. На какой-то миг Тиану показалось, что прошедшие годы – всего лишь сон, и они снова на той кухне, что всё ещё можно исправить. Глупые мысли…
Ладони упёрлись в плечи, но ничего не смогли сделать. Да и, честно говоря, не пытались: омеге надоело прятаться, надоело бояться незнамо чего.
- А что ты хочешь услышать? Признание в любви? Боюсь, ты опоздал лет на пять. А теперь дай пройти!
- Гил - мой сын, не правда ли? Как ты посмел от меня такое скрыть? – Арлекин зарычал, но рык почти сразу перешёл в скуление. Мольбу. Альфа умолял: пусть будет так, пусть всё ещё можно исправить. Пожалуйста. – Рыжик, я был таким мудаком, как же я так… с тобой, родной?
Альфа забывшись, огладил худые плечи, притянул омегу к себе, будто не замечая, что того трясёт.
Джей почти ничего не видел: взгляд застала густая красная пелена. Еле сдерживаемая ярость. Парень почти не слушал голос альфы.
Этот… этот… урод ещё смеет предъявлять какие-то права на ЕГО ребёнка? Он ещё смеет признавать свою вину, извиняться? Сразу после смерти мужа, ни разу даже не оставшись с новорожденным сыном, просто забыв о существовании этого человечка? Какой же мразью надо быть… и каким глупцом, чтобы сразу этого не заметить в нём!
Резко схватив альфу за грудки, Касс с силой стукнул его головой о свою. Не обратив на лёгкий звон никакого внимания, омега зашипел:
- Заткнись! Отвали от меня, мразь. ТЫ мне никто и сыну моему тоже никто. А я шлюха, как ты и сказал тогда. Ты вообще во всём прав был. Я – слышишь? – я тебе изменял, я, я залетел от другого, предал тебя. И не жди, не покаюсь. У тебя, долбоёб ты эдакий, дома маленький ребёнок, которому плевать, что там у тебя в жизни. Ему нужны родители. И раз уж комплект не полный, быть тебе обоими сразу. И не смей ныть – нет у тебя больше этого права. Нет.
Джей давно привык себя сдерживать: ни к чему ребёнку такие слова слушать. Но сейчас, когда Гила рядом не было, омега дал себе волю.
Быстро нащупав ручку за спиной, Джей выскользнув в коридор, плюнув напоследок кислотой.
- А ещё раз подойдёшь не по делу – по статье пойдёшь за домогательство. Усёк?
Более не оборачиваясь, омега унёсся к выходу из здания, благо рабочий день подошёл к концу. А Тиан так и остался стоять в дверном проёме. Слова Рыжика что-то сдвинули в нём. Снова.
***
Прислонившись к дверце машины, Касс старательно дышал. Вдох, вдох – выдох. И повторить. И ещё раз. Пока не успокоится, пока слёзы не прекратят литься из глаз. Сегодняшняя сцена, наконец, помогла омеге определиться: чего же он так боялся от встречи с Тианом. А чего ждал.
Омега боялся памяти, страшился боли, но жаждал, желал со всей страстью своей души одного – облегчения. Возможности отпустить прошлое. И теперь он плакал вовсе не от боли, не от того, что Тиан снова причинил ему страшную боль, нет. Впервые за пять лет Кастерлей чувствовал, что тиски, сковывающие ранее его сердце, медленно отступают. И дышать становилось легче. Как будто именно этого ему не хватало, чтобы отпустить прошлое. Навсегда.
Наскоро утерев слёзы, Джей легонько пошлёпал себя по щекам и выдохнул.
Дорога до дома пролетела каким-то расплывчатым пятном, очнулся омега уже на пороге гостиной. Тихой мышкой шмыгнув из холла через кухню к залу, мужчина замер на пороге, боясь нарушить хрупкую идиллию: неугомонный маленький чёртик сидел рядом с Олегом и что-то увлечённо мастерил, то и дело оборачиваясь на старшего альфу. Рыська улыбался и нежно ерошил светлые волосы на мальчишечьей голове. Вот они: отец и сын. И не важно, чьи там гены где-то пробежали.
Джей криво улыбнулся и неслышно, насколько мог, подобрался к своим мальчикам и обнял, уткнувшись поочерёдно в макушку сына и Рыськи, прижался к спине альфы, желая согреться.
Тиан, да и многие другие до него называли Джея «солнцем» - ярким, резким, палящим, неукротимым и тому подобным.
И каждый стремился урвать свой лучик, подпитаться, согреться. Только Олег грел его. Поначалу это смущало, потом злило, а сейчас Касс не мог и недели обойтись без своего аккумулятора.
Может, все эти бредни про «наречённость», «избранность судьбы» и прочий геморрой и правдивы. Может, каждому, и правда, дан только один человек, с которым предназначено быть. Может. Да только это того не стоит. Любовь хороша только в книгах, где всё всегда заканчивается хорошо. А Кастерлей свою историю завершать не спешил. Он только что перевернул новую страницу и всей душой желал узнать, что же будет дальше.
Склонившись к уху альфы, Джей с улыбкой, еле шевеля губами прошептал что-то Олегу. Тот резко встрепенулся и безумно счастливо улыбнулся. Ребёнок, наблюдая за родителями, захихикал и полез к папе на ручки.
***
Любовь только в книжках самое волшебное и светлое чувство на свете. Не стоит забывать, что в реальности люди, обычно, так и стремятся испоганить себе и другим жизнь.
Дюфа с едва сдерживаемым недоумением следил за лучшим другом, который в данный момент вусмерть надирался. Будучи бетой, парень как-то не задумывался о высоких материях, да и вообще считал, что жить надо для себя, а не для каких-то мифических «наречённых». Партнёров он менял, если не очень часто, то раз в месяц точно. Дюфа – он же Франсуа Дю Фуа – был парнем весёлым, лёгким и никогда не оглядывался назад. И во внешнем облике он тоже старался не походить ни на кого: короткие волосы были окрашены по прядям во все цвета радуги одновременно; среднего роста, хлипкого телосложения; пирсинг в носу, пупке, в языке – и как ещё больше не обвешался железками, неясно. Сероглазый, но каждый день меняет линзы в тон настроению: от жёлтых до фиолетовых. Сидя на барном стуле, Дюфа цокал языком, почёсывал предплечье, скрытое длинной футболкой в готском стиле – и с пентаграммой на шее. Потасканные – пусть и дизайнерские – бриджи немного сползали с худых конечностей, слегка обнажая небольшую татушку-оберег. Обычно бриджи имели цвет хаки, но сегодня парень себе немного изменил: надел ярко-синие.
С Тианом Франс был знаком с детства и, родись он омегой, раздумывать о том, кто станет его «мужем» не пришлось бы. Но судьба распорядилась иначе, за что Дюфа был ей искренне благодарен. У парня было два старших брата-альфы, так что и на жизненную позицию никто не давил. Он стал, кем хотел - писателем, чаще журналистом, но всегда раскапывал что-то криминальное. Или находил очередное приключение на свою.. кхм, голову. Лет двадцать назад его отец-омега Даниэль остался один на один с огромной империей и тремя детьми на руках, когда его муж сгинул где-то в горах. И он не отчаялся, а смог доказать всем, что омега – это ещё не значит течная «сука». Это скорее окружающие альфы начинали дрожать при его упоминании. Впрочем, Дюфа пошёл не в него. Его авантюристская натура скорее нашёптывала ему отправиться в горы… так что парень без лишних сожалений отбросил большую и светлую любовь к семье, едва закончил с Крисом университет. Дюфа сильно отличался от «золотой молодёжи», в кругах которой вертелся Арлекин. Дюфа не мог не подтрунивать над зажравшимися снобами и вечно щёлкал друга по носу. За это, наверное, Тиан его и ценил. За то, что, каким бы жестоким Франс ни был, он мог привести его в порядок за долю секунды. Хотя они виделись редко, дружеские чувства и садистские наклонности Дюфы, да и мазохизм Тиана, не ослабевали.