Я поднял ее, в надежде прочитать что-то весомое, что бы опять привело мои мысли в другой мир. Но, по-моему, маленького листочка было недостаточно.
Одержимости делают нас людьми.
Это полностью противоречило тому, что она пыталась донести до меня минутой ранее, но мне было так приятно знать, что наши мысли каким-то боком совпали. Кажется, что это совсем не то, что случается в обычном мире, но почему-то я здесь, и я вижу этот маленький кусочек бумаги с моими словами из головы. Полностью очарованный тем, что что-то необычное стучится мне в дверь, я почти теряюсь в своей неизвестности.
Что-то оказывает на меня волшебное влияние.
***
Почему мы извиняемся за то, что делаем неприятно кому-то, когда это «что-то» действительно было в нашей голове тогда? Мы ощущаем, что часть нас словно отпадает, когда ближнему плохо. Кажется, что мир застывает в незаконченных красках, как перестают ходить часы, будто тебе даётся время застыть и понять, как это без кого-то.
Порой даже такие мысли вспыхивают в моей голове, когда мне неприятно от собственных поступков. Пусть это и первый раз, потому что прежде мне никогда не было жаль. Мне было плевать на то, что чувствует человек после моих слов, и даже после мелких поступков, которые я совершил несколько минут назад.
Но я не хотел, чтобы в ее глазах она меня видела, как все.
– О, да, Зейн, это очень хорошая шутка, – мелодичный смех полностью очаровал мои уши, и даже суть была не в том, что я неудачно, но смешно пошутил.
Мне нравилось, когда наш смех сливался в единый, словно какая-то музыка. По большей части из-за неё.
Мне нравилось то, что мои глупые слова вызвали на ее лице улыбку до ушей, словно это было всем, что только требовалось. Больше нет тихих ночей с дымом, больше нет одиночества в воздухе, это настолько завораживающее чувство, что я не хочу, чтобы это прекращалось.
Ее смех был необычным. И нет, не как в большинстве книг. Они описывают идеал смеха, но разве хоть раз кто-нибудь встречал «идеальный» смех? Он не может быть идеальным для всех, только для кого-то одного.
Ее смех был искренним, что заполняло каждую частичку внутри моего тела, и так, чтобы там даже не оставалось пустого места. Нигде.
– Я хотел поговорить с тобой, кое-о чем, но тебе может не понравится эта тема, – я посмотрел на кусты, где мы встретились первый раз. Я все ещё чувствовал запах ее сигарет, словно снова оказался в те минуты. Это смешивалось с запахом воспоминаний и новых цветов.
– Говори, Зейн. Если это какая-то душевная тема, я поговорю только с удовольствием, – она снова улыбнулась мне широкой улыбкой, которая внесла лучик света.
– Когда ты уходила… у тебя выпал один листочек из дневника, – мой голос был от части наполнен страхом, потому что мне было жутко разговаривать о том, как она ушла.
Я бы мог заговорить с ней совершенно о другом, но мне нужно был показать ей, что наши мысли совпали точь-в-точь.
Джиджи нахмурилась, видимо вспоминая, что, оказавшись дома, она не застала маленький обрывок. Она могла трясти блокнот так усердно, чтобы морально устать и расстроиться.
– Не поверишь, но те слова полностью совпали с моими, – я ухмыльнулся, волнуясь настолько сильно, что меня начало трясти.
Девушка поняла, о чем я говорю. Ее взгляд все равно выражал то же самое, что и пару минут назад. Счастье.
– Одержимости делают нас людьми, – прошептали в унисон мы, следом звонко смеясь.
Мне хотелось коснуться ее мягкой кожи, взять за руку и увести на берег океана, чтобы после сказать красивые слова. Но я ведь знал, что нахожусь в сказке.
– Какая твоя одержимость? – с насмешкой спросил я, беря в руки какой-то кустик, чтобы сорвать маленький цветочек.
– Я Джиджи Хадид и у меня одержимость кофе, которая может мне навредить, – она сделала специально серьёзный вид, чтобы сыграть, будто в анонимном клубе, где делятся проблемами.
Я засмеялся вновь, чувствуя, как приятно сдавило в груди из-за недостатка воздуха.
– Я Зейн Коулман, и у меня зависимость от сигарет, я могу подавиться дымом и умереть, – пытаясь сдерживать прекрасное чувство и смех, я попытался показаться таким же серьёзным, но не получалось.
Мне это и не надо было, потому что это ни к чему.
– Во-первых, – девушка смеялась со мной, пытаясь сказать что-то. Это были тупые шутки, но она смеялась.
– Не зависимость, а одержимость. Во-вторых, почему подавишься? – я оторвал полностью цветок с лепестка, протягивая руку к ней с ним.