– Во мне теперь бродят порывы ветра… Я правда изменилась. Раньше было не так. Тяжело и сладко от этих хлестающих изнутри чувств. Сладко сознавать эту жизнь так близко, даже в себе… Раньше было одно сплошное спокойствие. Теперь вижу, какая это бедность. Безынициативное несчастье, которое можно разбить, но мало кто пытается… ветхий обломок моего прошлого.
Максим плененно слушал, но теперь решил возразить.
– Сильные тоже бывают несчастны.
– Парадокс, да? – оживилась Женя. – Они несчастны как раз от неспособности помириться с людьми, размолотыми ссорой, забыть и жить дальше.
Ее тихий мех сметаной расплескался в окружающем пространстве.
– Быть, выть с тобой – как воду пить в жару, когда нет ничего нужнее, – просто сказал он без лишней хитрости и опасений. – Ты не человек – воздух.
От услышанного в желудке Жени что-то оборвалось и рухнуло вниз, а волосы на затылке стали дыбом, настолько это было прекрасно и невообразимо, напитано жизнью, сознанием момента.
Она наклонила голову на ломкой шее ему на плечо и, опустив глаза, нащупала ими кусок его лба. Приблизилась кончиками губ к коже у его волос, прикрыв жмурые глаза. И улыбнулась.
"Я видел то, что человек не может видеть… Ему нельзя…
Я видел, как ночью пошел под откос и сгорел немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех тех, кто работал на железной дороге, и пустили по ним паровоз…
Я видел, как запрягали в брички людей… У них – желтые звезды на спине… И весело катались… Погоняли кнутами…
Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей. И бросали в огонь. В колодец. А до нас с матерью очередь не дошла…
Я видел, как плакала соседская собака. Она сидела на золе соседской хаты. Одна…"
Юра Карпович