– Это просто обида, бушевание страстной натуры. Не думаю, что это свидетельствует о зле. Мы с ним похожи, вы правы, но он слишком зациклился на войне. Он будто даже упивается своими ранами и силой, считая, что теперь может вести себя как хочет. Я тоже был к тому близок, но понял, что ничего путного из этого не выйдет. Очень легко посчитать себя искалеченным и перестать думать о производимом впечатлении и об окружающих. Может, он добрее, мягче, не доходил до того, до чего почти дошел я… Впрочем, я не знаю.
– Вот это неправда. Он остался добрым.
– Может, для вас.
Женя хотела спросить, разве не так должно быть по справедливости, но сочла это грязным. Если человек добр хотя бы к кому-то, разве можно считать его испорченным до конца?
– А вы разве не сильны?
– Моя так называемая сила происходит от излишка темперамента и недостатка воспитания. Владимир же всегда, судя по моим наблюдениям и его рассказам, был сдержан, мягок от нежелания никому навредить. А теперь война растворила его оболочку. Он узнал, какого быть сильным, никого не бояться кроме собственного отражения. И ему понравилось, потому что он способен это вынести…
Женя слушала с интересом – в этом ракурсе она еще не размышляла. Понимая, что нет истины в человеческом мире, а есть только мнения, она не прочь была принять видение Максима.
– Странно, что при вашей схожести вы не стали друзьями.
– Так бывает… Люди как будто и похожи между собой, а разные с основ, с самой сути… И не надо никого винить, что порой не складываются у них отношения.
– Так сила вытекает из распущенности? – словно переспросила Женя, все еще не оторвавшаяся от той фразы.
– У кого как, – с выдохом размышления отозвался Максим, польщенный, что Женя обращается к нему за таким духовным ответом. Эта привычка позволяла неплохо познавать за счет диалога. – Мне кажется, моя именно оттуда, от безнаказанности, например, с моей Дарьей. Сила это или свобода… Откуда мне знать, как я повел бы себя с более волевой спутницей?
– Тем не менее вы переступили через себя, чтобы приехать за ней.
– Кто больше нуждается в союзе, подобном нашему? Человек терпящий или допускающий вольности, живущий открыто и в свое удовольствие? Думаю, ответ очевиден.
– Не всегда. Если брать людей, подобных, например, Лиле Брик, то она и после смерти Маяковского и расставания с мужем не пропала. Она ведь была умной и несгибаемой.
– Быть может… Было много причин, почему я поехал вслед за Дарьей. Странно, что мы вообще говорим об этом.
– Раз уж начали, – улыбнулась Женя. – Для меня никогда не было чем-то необыкновенным разговориться с незнакомым или плохо знакомым человеком о личном и родном. Время сейчас такое, легче – все понимают, всех смерть коснулась. Если я вас шокирую, простите. При этом я редко даже с родными позволяла себя такие откровения… В моей семье вообще не принято было говорить, обсуждать важнейшие отношения мужчин и женщин, что в жизни всегда пригодится. Алгебра, физика, да даже литература не так пригождаются, как это базовое…
– Не знаю, сила ли это, привычка, страх или вовсе слабость с моей стороны, помятость. Каждый это как хочет на свой лад может интерпретировать.
– Тем не менее, жену вы были готовы простить.
– Потому что она ударила в первый раз. Тем более я прекрасно понимал, что сам не подарок. В мелочах несдержанн на язык, гадок. Дарья это видела. Порой и хотелось мне смолчать, да думал, зачем, она никуда не денется, не накричит в ответ. Но все же мужчина, не подверженный страстям, живущий по принципам и правилам, представляет, в сущности, жалкое зрелище. Может, это и послужило…
Женю это нисколько не поколебало.
– Перестаньте! Неблагодарным людям всегда что-то маячит и мельтешит перед глазами, что-то раздражает… Но если человек как вы способен говорить о себе такое, у него не только развита совесть и мышление, но и критика себя, что необходимо.
– Или он просто хочет произвести такое впечатление и покрасоваться, – рассмеялся Максим.
Мягкий смех, так не подходящей его экспрессивной суровой натуре, маслом окутал Женю.
– У тех, кто так говорит, – продолжала Женя, поведя бровью, – часто наблюдается глобально тонкое чутье, совесть и запасы любви.